Что показалось мне странным, так это время последнего смс от Люси. Как раз после нашего разговора внизу, в гостиной. Пока я был в душе, Спэроу переписывалась. И экран загорелся от сообщения ее подруги, и я пролистал вверх.
Люси: выпьем завтра? Получила зарплату. Угощаю.
Спэроу: Я бы хотела, но у меня завтра собеседование.
Люси: Что? Куда? Почему я не в курсе дела? Выкладывай!
Спэроу: Руж Бис. Тот супердорогий французский ресторан, в который мы всегда хотим пойти, пообедать и сбежать не заплатив.
Люси: Да ладно. Разве владелец не Трой Бреннан? Единственный Бреннан, который не умер и не сидит в тюрьме. Хаха.
Спэроу: Да, они до него еще не добрались. Надеюсь, они подождут до окончания моего собеседования. Я буду держать тебя в курсе. Пожелай мне удачи.
Люси: Только не дружи с ним. Они не зря называют его Мастером.
Спэроу: я знаю, что он подозрительный парень. Он босс моего отца, помнишь?
Люси: я помню, просто хочу убедиться, что ты в порядке.
Спэроу: люблю тебя.
Люси: И я тебя. хх
Затем неотвеченное сообщение.
Люси: P.S. Не расстраивайся, если тебя не возьмут на работу. Ходят слухи, что он мудак мирового класса.
Думаю, это было то напоминание, которое мне было нужно. Она ненавидела меня, хотела использовать и считала подонком.
И тут же исчезла всякая решимость сделать ее жизнь чуть менее адской.
Глава 5
Спэроу
На рассвете я поспешила на кухню. Сбитая с толку последней встречей с Троем, я больше всего на свете хотела быть на его стороне.
Ладно, признаю. Я хотела эту работу.
И давайте посмотрим правде в глаза, что-то во мне шевельнулось, когда я узнала, что он заметил меня в церкви. Что он вообще меня заметил. Поэтому я решила дать Трою Бреннану честный шанс не быть придурком мирового класса.
Я приготовила ему завтрак: пышные черничные оладьи с кленовым сиропом и чашку горячего шоколада—мое любимое блюдо—и с широкой улыбкой приветствовала его, когда он спускался по лестнице, щурясь от утреннего солнца. Он был в трусах.
Мое любопытство взяло верх, и я посмотрела вниз, пытаясь вычислить его размер, притворяясь, что поправляю салфетки на столе.
Я не эксперт, но его достоинство выглядело так, как будто могло удобно поместиться в выхлопной трубе грузовика, а не, да поможет мне Бог, в моей вагине. В моих глазах мелькнули интерес и страх.
— Не волнуйся, Рыжик. Он не кусается, — он зевнул в предплечье, отталкивая меня в сторону, чтобы дотянуться до кофейника на стойке позади меня.
— Но он может плеваться, — сказала я через плечо, застенчиво улыбаясь.
Он послал мне кривую, снисходительную ухмылку.
— Не на тебя, учитывая то, как ты себя ведешь.
Он снова вел себя как осел, но я продолжала пытаться. Я указала на большое блюдо на острове.
— Блины. Прямо здесь. И горячий шоколад. Хочешь немного взбитых сливок?
Я хотела, чтобы он запомнил девушку, на которой хотел жениться. Я хотела забыть, что на него работал мой отец. Я хотела, чтобы мы попытались стать кем-то, даже если это было глупо и наивно.
— Я не ем сладкое дерьмо, — непримиримо ответил он, его голос был сухим. — И я не пью горячий, блять, шоколад. Но в следующий раз, когда я буду устраивать чаепитие, поможешь мне приготовить кексы.
Я убрала тарелку с блинами, проглотив горький комок в горле. Я подошла к раковине и с громким лязгом вывалила еду, тарелка тут же разбилась.
Трой молча взяла банан из миски, стоявшей на столе, открыл холодильник, достал сок и йогурт и захлопнул дверцу ногой.
Все еще в трусах. По-прежнему тверд, как камень.
— Я буду в своем кабинете наверху. Не забудь, сегодня ужин, — сказал он, уходя. — Я оставил еще одну кредитную карточку на твоем ночном столике. Никаких кроссовок и эмо-толстовок. Поняла?
— Господи, — я нахмурилась. — Что за дискриминация?
— Хочу, чтобы моя жена выглядела как женщина, а не как двенадцатилетний пацан.
Я хотела сказать ему, что он ведет себя как придурок, но знала, что это не улучшит мои шансы получить работу. Вместо этого я сжала кулаки, стиснула зубы и выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.
Я практически почувствовала, как волосы на голове седеют, агрессивно нажала на кнопку лифта, спустилась на все долбаные четырнадцать этажей вниз и начала свою утреннюю пробежку, без спортивной формы. Только в кедах.