— Может быть, обойдемся без мордобоя? У нас есть замечательный негритянский, то есть афроевроазиатский борец на руках. Победите его в честном поединке — идите с миром, не победите — возьмем в полон всю вашу компанию с обязательной отработкой в самых леденящих кровь преступлениях.
— Что ж, никогда я не пасовал перед приключениями, — поднялся из-за стола Илья и размял шею, — ведите меня к своему батыру.
Сцена № 5
Возмутительное вероломство Джирджиса и его подручных. Трагическая потеря одного из богатырей
Джирджис равномерно размазывал гуталин по жирному телу Соловейчика, Соловейчик отхлебывал из бутылки ром и рассказывал Ляльке, полировавшей длинные алые ногти:
— Ну тогда я его поднял над собой, как Геракл многоголовую Гидру, и спустил вниз по эскалатору прямо в Авгиевы конюшни…
Лялька принялась за указательный палец:
— А он чего?
— Да ничего: бе-ме. А я ему: пятаки гони, потому что гол человек пришел в этот мир, гол и уйдет из него.
— И чего? — Лялька прошлась пилочкой по ногтю безымянного пальца.
— Вперед! — прервал беседу Джирджис и натянул на голову Соловейчику парик из черных кудрей.
Соловейчик сделал глубокий глоток рома:
— Вот теперь как Демиург дважды в один и тот же огонь вхожу.
Родион под бурные аплодисменты, собравшихся со всей округи грузчиков, и торжественные звуки тромбона застенчивой тромбонистки Анечки вывел Соловейчика к столу для борьбы на руках.
— Откуда ты, как— Будто знакомый мне человек странной наружности? — удивленно спросил Илья.
— Из Сьенфуэгос, — развеял сомнения Ильи Родион, а Соловейчик с Ильей крепко сцепили ладони, уперев локти в черту, прочерченную на столе мелом.
Целые сутки просидели друг против друга Илья и Соловейчик, судьи менялись через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей обоих противников сочилась кровь, преимущество переходило от одного к другому всю ночь напролет. А под утро Джирджис кивнул Родиону, и тот поднес Соловейчику рому и зажег сигарету. Соловейчик выпил, затянулся, сделал отчаянное усилие и стал пригибать руку Ильи все ниже и ниже, покуда она не легла на стол.
Вместе с рукой легла на стол буйная голова Ильи, и затряслись в рыданье его покатые, как равнины среднерусской возвышенности, плечи. А Соловейчик обернулся к восхищенным болельщикам и сказал, что еще полон сил и будь где-нибудь под рукой океан, то он бы запросто поймал на товарищеский завтрак какую-нибудь огромную рыбу-меч.
Джирджис склонился над блокнотом, выводя пляшущих человечков на страничке с буквой «И».
— Скорее бегите через служебный выход! — зашептала застенчивая тромбонистка Анечка стоявшим в сторонке Алеше и Оленушке, — увидите такси цвета «антилопа», скажите, что от меня, шофер Адам Каземирович обязательно вас увезет отсюда.
Акт № 3
Сцена № 1
Манипулирование Джирджиса относительно честными персонажами
Алеша с Оленушкой выскочили к проезжей части улицы Карла Маркса.
— Где же это такси? — спросил Алеша у растущего около дороги ясеня. С ясеня на Алешу посыпалась листва, а Оленушка махнула рукой зеленому огоньку.
Быстро помчался вдаль Адам Каземирович, и он совсем не собирался притормаживать около Ляльки, призывно вытягивающей свою пухленькую ладошку с алыми трехсантиметровыми ноготками.
Адам Каземирович переключился на четвертую скорость и вдавил в пол педаль акселератора, намереваясь проскочить улицу Пушкина на мигающий зеленый свет светофора. Джирджис аккуратно, но очень сильно пережал шланг бензопровода плоскогубцами. Автомобиль Адама Каземировича конвульсивно закашлялся и остановился. Пуговица форменной курточки таксопарка номер 6 вдавилась в живот Адаму Каземировичу, он вытер испарину со лба и увидел на ладони приятно отливающий в лунном свете мазок гуталина. В это время Лялька открыла дверь, втиснулась на заднее сидение рядом с Алешой и хрипло утвердительно спросила:
— Не оставите же вы беззащитную девушку в столь поздний час на улице неспокойного района?
— Конечно же, мы вас благородно подвезем. Далеко ли вы живете? — участливо согласился Алеша.
— Соловейчик! Тупик Свободы, дом терпимости номер 66.
Сцена № 2
Подлые удары ниже пояса. Трагическая потеря одного из богатырей
Анечка застенчиво сходила фланговой пешкой и задумчиво посмотрела в окно сквозь ажурные цветочки накрахмаленной занавески:
— По-моему, Соловейчик клиентов ведет.
Лялька размашисто сходила слоном и тоже взглянула в окно:
— Шах! Нет, ставлю десять презервативов против одного, что это не Соловейчик.
Анечка застенчиво закрылась конем и сдвинула немного в бок свой парик:
— Ставлю пятнадцать экспресс-тестов на беременность против твоего дезодоранта, что это Соловейчик с клиентами.
Лялька взяла слоном коня, зажала его в кулачке и близоруко сощурилась:
— Тебе опять шах. Ставлю акварельный портрет Вассермана против справочника Машковского, что это не Соловейчик.
— Девочки, за работу! — крикнул Джирджис и раздался мелодичный звук колокольчика.
— Добро пожаловать! Я Анечка — бурлящий водопад страсти!
Лялька удивлено посмотрела на подругу:
— Ты что несешь?! Это я — водопад!
Но Джирджис погасил возможную ссору:
— Лялька, ты нежный водопад удовольствий.
Лялька ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми ноготками льняные волосы Алеши:
— Какой из водопадов вам больше нравится?
Ни один мышц не дрогнул на нордическом лице Алеши:
— Я люблю только стариков и детей. Ни к тем, ни к другим вы не относитесь.
Тогда подталкиваемая Джирджисом Анечка обвила обнаженной ногой бедра Алеши. Алеша остался стоек, как нержавеющий оловянный солдатик в бумажном кораблике:
— Если бы ты была хотя бы пасторам Шлаком, катающимся на лыжах.
«Ну-ну» — сказал Джирджис, открыл кладовку и протянул Ляльке реквизит.
Лялька отодвинула ширмочку в комнатку для VIP клиентов, включила подсветку ранней зорьки, поставила треногу с криво висящей фанеркой, на которой было написано матерное слово и «Деревня Тихоновка», включила магнитофонную запись петушиного крика, овечьего блеянья и коровьего мычания, повязала белой косынкой голову, села на низенькую скамеечку, пододвинула к себе подойник и стала сцеживать с помощью вымяиммитатора на гулкое дно ведра тоненькие струйки воды, окрашенные в густой молочный цвет. Закрутились в голове Алеши бессознательные архетипы, он вытянул вперед руки, и как центральноафриканский зомби шагнул в комнатку, обнял Ляльку за плечи, смял ее упругую, как свежевыплавленный силикон, грудь и повалил на декоративный гуттаперчевый навоз.
А Джирджис в это время затащил с заднего крыльца Родиона, одетого в широкое летнее пальто и лохматый парик питерского студента.
Родион распахнул пальто, вынул из пришитой к подкладке петли окровавленный топор и положил его рядом с Оленушкой:
— Здравствуй, Сонечка.
Анечка удержала отшатнувшуюся Оленушку и шепнула ей:
— Это Родька-маньяк. Он как завалит пенсионерку, приходит к нам крестами меняться или сидеть с кем-нибудь из девочек, склонившись над евангелием. И всех Сонечками называет. Ты только не говори, что возможно беременная, а то у него сработает рефлекс добивания свидетелей.
— Что-то ты, Сонечка, молчаливая, прямо как тварь дрожащая! Ты случаем не беременная? — потянулся к топору Родион.
Анечка оглянулась на увлеченно следящего за Алешей и Лялькой Джирджиса, достала из хозяйственной сумочки подсолнечное масло и плеснула его под грозный шаг Родиона:
— Беги, возможно, непорочная девушка! Я тоже когда-то была такой.
Родион поскользнулся и по инерции выкатился через парадное на проезжую часть прямо под ноги упитанного регулировщика Соловейчика, остановившего своей черно— Белой палочкой, в виду очевидной опасности для человеческой жизни, бескомпромиссный трамвай.