— 24 —
Вопреки ожиданиям, встреча с Карапетом прошла с положительным для Евсикова результатом. Не расстраивало даже то, что тот выставил Мотылю долг в сто кусков, что четыре года назад Николай получил в качестве расходных на дело, которое в итоге провалил.
— Заметь, Мотыль, — поднял вверх указательный палец Карапет, — я не только не включил в сумму данные счетчика за прошедшие годы, но и готов вообще списать долг. Ведь мы же старые кореша, а, Мотыль? Нам ли собачиться из-за бабла?
— Да какой базар, Карапет? — дружески протянул руку бывшему коллеге Евсиков, но тут же опустил ее, наткнувшись на ставший вдруг жестким взгляд.
— Запомни, Мотыль, проговорил тот ледяным тоном. — Запомни раз и навсегда! Панибратства в партийных рядах нет и быть не может. Всосал?
— В каких партийных рядах? — смутился ничего не понявший Николай. — Какого панибратства?
— Меня зовут Александром Федоровичем, — ткнул себя пальцем в грудь Карапет, проигнорировав невнятные вопросы бывшего товарища. — А при посторонних обязательно на «вы». Всосал? И только так, если хочешь работать со мной.
— Да не вопрос, Сань… этот, Федорыч, — пробормотал вконец сбитый с толку Мотыль. — Ты про работу-то подробней объясни, а то я чо-та не въеду.
Заставив Евсикова забожиться, что тот сохранит услышанное в тайне, столичный гость поведал, будто является доверенным лицом самых высокопоставленных — указательный палец ткнул в потолок — лиц из партии «Недра России». Направили его в Оскол организовать здесь местный штаб партии и сплотить вокруг него политически правильно ориентированную братву. До поры — до времени он, Карасев Александр Федорович, будет находиться в тени, исполняя роль «серого кардинала», а в качестве официального лидера должны прислать некоего сопляка-понтореза, который «в случае какого-нибудь косяка пойдет за паровоза».
— Какого косяка? — полушепотом спросил обалдевший от перспектив Евсиков.
— Ты чо, Мотыль, в натуре не врубаешься, что нам предстоит нешуточная политическая борьба за власть? Это тебе не стрелки с невскими забивать насчет, кому стричь овец с «Центрального» рынка.
— Дык, «Центрального» нет уже давно, — перебил политического деятеля Мотыль. — Уже и никто не помнит, что такой был.
— В смысле? — поднял брови сбитый с мысли Карапет.
— Да как «Юбилейный» рынок построили, так «Центральный» сразу и ликвидировали. «Центральным» теперь кабак называется. Там та-акие телки на шесте крутятся! Прикинь, кар… этот, Федорыч, какая у них силища в руках, что они по этому шесту, будто в невесомости летают! Это ж ежели какая из них своими ручонками мужика за горло ухватит… М-да… Тебе, Федорыч, надо обязательно сходить посмотреть.
— Я не понял, Мотыль, ты чо мне тут как лошаре какому-то про телок втуляешь? Я чо, стриптизерш не видел, что ли? Я те чо, сюда с Чукотки какой-нить прикатил, в натуре?
— Чо-та я это, в натуре, лоханулся, — смутился Евсиков. — Косяк за мной, без базара, этот…
— Александр Федорович, — подсказал запнувшемуся братку Карапет. — Можно — господин Карасев. Но это лучше при посторонних. А то как-то слишком официально. А мне этот официоз, честно тебе скажу, Мотыль, еще в столице надоел хуже горькой редьки.
После последних слов Карапета Евсикову представилась тарелочка с горкой тонких белоснежных ломтиков редьки, политых ароматным подсолнечным маслом. Рядом миска с квашеной капусткой, кое-где краснеющей полосочками морковки, и усыпанной веснушками семян укропа. И, хоть Мотыль и не был сторонником алкогольных возлияний, но при таком натюрморте никак нельзя было обойтись без запотевшего лафитничка с водочкой.
Николай непроизвольно шумно сглотнул заполнившую рот слюну, получив которую, обманутый желудок громко заурчал.
— Ты чего это? — удивился вновь сбитый с мысли Карапет.
— С утра не жрал ничего, — смущенно заявил Мотыль, и словно в подтверждение, желудок вновь глухо проурчал.
Обозвав кореша рабом желудка, Карасев поведал ему о том, что первоочередным партийным шагом в городе будет овладение офисом фирмы»!Осколец», а по возможности и прилегающим парком.
Услышав об этом, Евсиков открыл было рот, дабы сообщить о том, что одним из владельцев фирмы является та самая бикса, которую он когда-то похитил по заданию Карапета, и из-за которой тот сейчас выставил ему счет в сто кусков. Однако мелькнувшая мысль заставила повременить с этим. Пусть-ка этот столичный гусь сам померяется силенками с Вороном. А он, Мотыль, будет рад, если они оба друг другу рога пообломают. Хотя, к Ворону у него счет круче, потому он по мере сил поможет Карапету. Но предупреждать ни о чем не будет. А то, кто знает, может этот столичный фраер только понтуется, а на самом деле нет за ним никакой партийной силы. Вот и проверим эту силу на бомже, о которого, по слухам, уже кое кто из местных зубки пообломал. А там, как знать, может, и действительно на этот раз Мотылю улыбнется фарт, и он пристроится на тепленькое местечко… Чем там эта политическая братва занимается-то?