- Как прикажете, - противоречиво отозвался Цетон, от чего сбил девушку с толку.
- Не путай меня так…
- Как прикажете, - повиновался с легким намеком на вежливую улыбку Цетон, вскоре говоря: - Вы устали, это лишь стресс. Не бойтесь, даже если я мужчина, я никогда не позволю затаить дурных намерений по отношению к госпоже и кому-либо из ее достопочтенной семьи.
- Ведь это слова… Как мне им верить? - апатично говорила Розалинда, ощущая, как ее начинает пробирать дрожь, кажется, стресс давал о себе знать даже такой равнодушной особе как она.
- У меня иные ценности, ведь я не человек, если это вас успокоит, - говорил настойчивым мягким тоном Цетон. - Контракт.
- Ты сам говорил, что его соблюдать можно по-разному… - пробормотала Розалинда, вдруг понимая, что ее тоже окутывает приятное успокоение, которое было помощью для бедной сестры. Розалинда плотнее прижалась к Цетону, уже фактически обнимая его, словно ища защиты, говорила медленно: - Знаешь… Это все ерунда, что я сейчас сказала… Правда… Ты другое… Но все-таки… Что самое важное для человека? Тем более такого беспомощного эгоиста, как я? Семья, родные? Должно быть и они тоже… Но все-таки, более всего я всю жизнь мечтала о человеке, да о ком угодно, кто был бы всегда рядом, всегда приходил на помощь и… никогда не предавал, чтобы я даже не ждала предательства.
Показалось, Цетон неуверенно вздохнул, словно стремясь освободиться из объятий госпожи, которая вдруг подняла глаза, ставшие лукавыми, самодовольными, голос тоже наполнился горьким диким медом:
- И что ты всегда такой безупречный?
Кажется, она говорила о его костюме, с этими словами тонкие пальцы с по-кошачьи мягкими подушечками потянулись к шее слуги, стягивая с нее одним движением галстук, расстегивая затем пиджак, пуговицу за пуговицей… А затем и безупречно белую рубашку. Затем упругие ее руки повелели ему отступить, тем самым усаживая на близлежащий диван, Цетон, наверное, не без удовольствия, повиновался, девушка, неумело, но в каком-то ненормальном порыве расстегивала его рубашку, словно специально мяла его одежду, желая убедиться, есть ли под ней вообще тело, и человеческое ли оно, а не летучей мыши… Но нет… Человеческое, тело, мужчины, безупречно сложенное… Вырисовывались в полумраке объемные здоровые мышцы пресса, груди. Розалинда, словно совсем потеряв совесть и ощущение дистанции устроилась на коленях недоумевавшего Цетона, свесив, как с жердочки, тощие ноги. Цетон ощутил, как она дрожит, не боясь и даже чувствуя, что именно сейчас, хоть и без произнесенного приказа должен обнять ее, обвил мягко ее тело руками… Девушка замерла в новой апатии, поглаживая острыми ногтями налитые, словно спелые плоды, мышцы Цетона, который в свою очередь не удержался и во второй раз провел кончиком носа вдоль ее склоненной белой шеи, впитывая аромат мягкой гладкой кожи, ощущая помимо него что-то большее… Розалинда не шевелилась, затем взгляд ее потух, она попросила спокойно и безразлично:
- Расскажи мне… Расскажи, что такое поцелуй, настоящий, взрослый…
- Вы совсем не знаете? - удивился Цетон, склонив задумчиво голову набок.
- Как сказать… Мой парень совсем не умел, тоже мне… Еще один предатель… - оправдалась, вновь ощутив злобу, Розалинда, а она искала забвения.
- Что ж…- задумчиво подбирал слова Цетон, - я не ведаю, что значит любовь, но о сути поцелуя кое-что уловил. Итак, госпожа… Вы знаете, как выглядят красные сочные плоды, итальянские крупные сливы, яркие бархатистые персики, сладкие нектарины? Полагаю, вам доводилось их пробовать, вы даже, может, вспомните тот момент, когда вы прикасаетесь к ним губами, а затем с легким треском впиваетесь в кожуру, вкушая сок и мякоть…
- Похоже, действительно… Покажи, - тихо проговорила девушка, по негласному сигналу прильнув губами к его узким губам, не переставая болезненно дрожать.
Поцелуй был действительно сладким, действительно похожим на дегустацию редких тропических фруктов, они словно пробовали друг друга, словно пытались поглотить, но оставалась лишь сладость… Он поражался ее молодости, наивности, она его опыту, хоть не могла сказать, когда и где и каким он был человеком…
-Еще… - попросила она, и он, конечно, не отказался, но девушка все больше дрожала, ее ледяные пальцы ярко ощущались в контрасте с теплым, даже разгоряченным телом под пиджаком и рубашкой, по которому она беспрестанно нервно перебирала, вскоре нервно скребя ногтями, оставляя кое-где даже кровавые полосы… Этот поцелуй закончился ее слезами, ногти ее все больше впивались в его кожу, он старался не замечать, но она словно желала раствориться в нем, как капля в океане, найти покой и защиту, но это стремление становилось жаждой уничтожения… Девушка плакала, уткнувшись в его плечо, Цетон грустно опустил голову, поглаживая рыжие волосы, а она сквозь слезы, давясь и всхлипывая причитала: