- Ничего не знаю, только не трогай Алину! Она не станет твоей следующей жертвой.
- Госпожа, позвольте узнать, откуда вытекают столь поспешные выводы? - как будто пристыжено и с мягким осуждением, недоумевая, говорил Ворон, но вдруг тон его стал совершенно иным, шипящим, пронизывающим, парализующим: - Будьте уверены, мне нужны вы и только вы, Уникальная моя Катарина.
Розалинда немо застыла в прострации, нижняя губа ее вздрагивала, взгляд застыл в немом созерцании своей будущей неизвестной участи. К чему же готовил ее Цетон, а он готовил, она подняла глаза полные неприязни на слугу, но встретила его благостное лицо с щурящейся скромной улыбкой, рассказавшей:
- А все остальное - следствие моей личной привязанности или неприязни. Все-таки, я имею на это право?
Казалось, спрашивал он вовсе не Розалинду, а кого-то более значительного, имеющего над ним реальную власть, как знать, может, само Отчаяние.
Но после обеда пришли они, приставы, опечатывать для продажи квартиру.
- Что делать, Цетон? - воскликнула с ужасом Розалинда, прячась за спиной слуги, который внимательно в глазок наблюдал, как приставы с удивлением не могут открыть ключами с внешней стороны запертую на внутренний замок дверь.
- Мы должны все же поговорить с ними, хотя… Подло, очень подло… - находился в противоречивых раздумьях и сам Ворон. По щекам Алины уже беззвучно текли слезы. Розалинда ощущала с каждой секундой усиливающийся озноб, сковывающий тело паучьими цепями: ” Да что ж тут происходит?”
- Ладно, впускай их,- поняв, что бежать бессмысленно, приказала Розалинда.
- Слушаюсь, - оказывался раз за разом бессильным против продажной бюрократии со всей своей демонической силой Ворон.
” Убей их, убей их всех, до чего же они мерзкие!” - пронеслась мысль загнанного зверька в голове Розалинды, в то время пока Цетон изо всех сил доказывал, что это дочери хозяйки квартиры, а он их опекун, но приставам было все равно:
- Дело в том, что кредит не был погашен вовремя, не хватало двух миллионов, но сейчас уже поздно.
- Вам не сообщили, что хозяйка признана недееспособной и находится на лечении? - злобно бросила Розалинда, однако, как выяснилось, аргументом это не являлось, а еще они добавили:
- По нашим данным, вы тоже недееспособна и находитесь на лечении.
- Ваши данные устарели, документы скоро дойдут из Питера, - недовольно и озлобленно бросила Розалинда.
Ничто не являлось аргументом в пользу Розалинды, и Цетон оказался бессилен что-либо предпринять. Некоторое количество вещей погрузили во все те же чемоданы, чемоданы ушли в бездну багажника взятой напрокат машины и трое потерянных остались бездомными да еще с долгом в два миллиона.
- И что теперь делать? У тебя же было море денег, почему ты ничего не делал? - накинулась Розалинда на слугу.
- Прошу меня извинить за полный провал, моя госпожа, но это были ваши деньги, то, что полагалось вам на книжке, то, что снимал, как ваш опекун, а у меня ничего нет на самом деле, не то, что денег, даже формы.
- Да мне все равно, какая твоя форма. Что делать дальше? Почему это произошло? Ограбь банк что ли!
- Я думаю, именно сейчас самое время наведаться к вашей уважаемой матери, - ответил сосредоточенно Цетон, приглашая зайти вновь в машину, размышляя: ” Странно, все идет не по плану, в игру вмешались лишние фигуры, шашки вместо пешек”.
Спустилась ночь, слишком рано, как всегда в ноябре, по улицам поползли мистические холодные тени, все сильнее ощущался мороз, начал падать снег, вскоре покрыв наледью всю дорогу. Машину не заносило только благодаря искусству водителя.
Достигли клиники, Цетон уже успел узнать адрес.
- К кому вы? Часы приема уже закончились.
- Чрезвычайные обстоятельства не в счет? - грозно сверкнул глазами Цетон, похоже, он не на шутку злился, отчасти уже теряя свою человеческую форму, что производило на людей неизгладимое впечатление, от чего охранник и врачи расступались в шоковом состоянии, не имея сил объяснить, что происходит.
- Почему ты не применил “это” к приставам? - не понимая, что “это”, но наблюдая его последствия, отозвалась Розалинда, ощущая инфернальное давление на психику. Кажется, его ощутили и другие, где-то издали раздались хором приближающиеся крики, стоны и плачи, но Цетон и глазом не моргнул, только на всякий случай, придвигая ближе к себе подопечных.