Она бросила быстрый взгляд по сторонам, отыскивая Арнора, в надежде, что брат как-нибудь спасет ее от этого разговора. Но Арнор сидел далеко, увлеченный беседой с Торлауг, дочерью Торстейна, и их не слышал. Да и какой у него был бы повод вмешиваться – Арнэйд довольно взрослая, чтобы жених имел право обращаться к ней самой.
– Ну так дай! – ответил Гудбранд, будто речь шла о безделице.
Люди вокруг, прислушиваясь к этому любопытному разговору, одобрительно посмеивались. И в самом деле – во всем Бьюрланде едва ли найдется мужчина, больше подходящий дочери Дага. А сама Арнэйд подумала: наверное, вид ее возле жертвенника, с чашей в руках, где он раньше видел собственную жену Хильд, укрепил намерения Гудбранда, а пиво и вовсе стерло в его глазах разницу между двумя «дисами».
Или он для того и предложил Дагу доверить ей эту обязанность, чтобы подвести всех к этой мысли?
– Я не могу, – с прорвавшейся тоской ответила Арнэйд.
Она досадовала на Гудбранда: этим разговором он убил ее воодушевление и снова сделал «домашней дочкой», засидевшейся в невестах. А главное, вклинившись в ее мечты о Свенельде, будто попытался подменить его собой, и этого она не могла ему простить.
– Что тебе мешает? Не думаю, что твой отец будет против. Чем я могу ему не понравиться? – Гудбранд добродушно усмехнулся такой нелепости. – Он обещал тебя не удерживать.
– Я не могу его оставить, – твердо ответила Арнэйд, в этой мысли обретя почву под ногами. – У нас в доме семеро малых детей. Еще у меня двое неженатых братьев, шесть человек челяди, десять коров, не считая прочего скота. Моя мачеха занята с малыми детьми, она и отец не смогут обойтись без моей помощи.
– Это не причина. – Гудбранд допил пиво, положил рог на стол, встал и сложил руки на груди, отчего его плечи стали выглядеть еще внушительнее, мышцы проступили буграми. – Я желаю Дагу всегда оставаться таким же богатым – детьми, скотом и челядью, – но не может же его дочь из-за его богатства всю жизнь оставаться незамужней!
– Верно, Гудбранд! – поддержали его соседи по столу. – Такого не бывает!
– Что-то не слышно, чтобы девушке из богатого дома было труднее выйти замуж, чем из бедного!
– За хозяйством должны смотреть служанки, – продолжал Гудбранд. – И если у вас их не хватает, то почему, во имя всех зимних дев ётунов, почему твои братья не раздобудут столько, сколько надо? Эй, Арнор! – закричал он, не успела Арнэйд опомниться. – Вы так прославились своим походом, но почему же вы не можете добыть рабынь и освободить свою сестру, чтобы она наконец нашла себе мужа?
Услышав свое имя, Арнор обернулся, потом встал и подошел. У Арнэйд екнуло сердце при виде его нахмуренных бровей. Рослый и прекрасно сложенный, в зеленой рубахе, отделанной красно-желтым шелком с орлами, Арнор выглядел очень внушительно. В волнении теребя серебряную коробочку у себя на груди, Арнэйд думала: только еще драки здесь не хватало!
– Как только моей сестре понадобится муж, она немедленно его получит. – Все еще хмурясь, Арнор вопросительно взглянул на Арнэйд и сразу понял: не сейчас. – И пока я жив, я не позволю никому говорить, будто мало забочусь о ее счастье.
– Тогда почему ты не придумаешь что-нибудь, чтобы она не крутилась с утра до ночи, а могла подумать о себе и своем устройстве? Если ей не на кого оставить хозяйство, то ты мог бы найти еще хоть пять рабынь… Что же вы не привезли ей служанок с Хазарского моря? – Гудбранд наклонился вперед.
– Ты знаешь, что мы не привезли никакой челяди. Это было невозможно в таким долгом пути, наши суда были заполнены другой добычей.
– Ну так сходил бы еще в какой поход и достал рабов! – смеясь беззубым ртом, посоветовал рыжий Кольбейн. – Х-хе! Мало ли мест поближе, чем Хазарское море!
– Пусть лучше тот, кто беспокоится, покажет себя! – крикнул кудрявый весельчак Ульвар. – Гудбранд, а ты сам-то на что способен? Ты не ходил с нами в поход, и не тебе упрекать других!
Все зашумели. Три десятка человек, что ходили за море под водительством сыновей Дага, стали в Бьюрланде людьми уважаемыми, как всякий, кто повидал чужие страны, показал себя храбрецом и добыл богатство. Но и сидевшие дома не хотели уступить свое достоинство, и на всяком собрании, особенно когда люди разгорячены питьем, между ними вспыхивали перебранки. Миролюбивый Даг, которому приходилось разбирать все споры в Бьюрланде, уже не раз сетовал на то, что этот поход расколол единство жителей.