– Это все? – спросил шериф Коларик.
– Наверное. Я сегодня мало ела.
– Да уж, нужно быть благодарным судьбе за маленькие радости.
Он думал, это будет смешно, но ожидаемого эффекта не получилось. Шериф был молод, лет тридцать пять или около того. Может, даже моложе. Блестящие черные волосы, более блестящие, чем обод его фуражки. Голубые глаза тоже казались слишком яркими. Среднего роста и телосложения, не похожий ни на один из канонических типов техасских шерифов, к которым Тесс приучила поп-культура – вроде пузатого деревенщины или Гэри Купера[78]. Лицо загорелое: солнце оставило свои следы даже в уголках глаз и рта. На переносице глубокая складка, будто полицейский слишком часто жмурился; пока Тесс находилась в кабинете, складка, казалось, стала еще глубже и шире.
– Расскажите мне еще раз, что привело вас в дом Барреттов, – произнес он тоном, который, похоже, искренне считал дружелюбным.
– Я же уже все рассказала. Я заблудилась и остановилась, чтобы спросить дорогу.
– Это что же вы, с самого Балтимора дорогу спрашивали? Представляю себе.
Он посмотрел на лицензию частного детектива, лежавшую на столе рядом с ее мобильным телефоном и вещами из кошелька, в том числе карточку «Нордстрома»[79] – относительно свежее звено в цепи, составляющей ее индивидуальность. Этой осенью Джеки убедила ее начать делать макияж, затащив в бутик «MAC»[80] и купив самую темную помаду, которая когда-либо была у Тесс. «Парамаунт». Она редко ей пользовалась, но всегда хотела знать, что та лежит в сумочке на случай, если вдруг понадобится как запасная. Маленький черный тюбик катался по столу шерифа. Эсски спала в углу, не впечатленная событиями этого дня, несмотря на то, что шериф грозился отвести ее в ближайший госпиталь и сделать рентген. Он рассказал Тесс, что люди часто провозят контрабанду в собаках. Монаган парировала, предположив, что для таких дел, наверное, используют более упитанных животных, а не таких, которым можно без труда пересчитать все ребра.
– Тереза Монаган, – произнес шериф. Он от души нажал на последний слог, но что-то в его улыбке подсказывало: он знает, где правильно делать ударение. – Что привело вас в наши края, мисс Монаган?
– Отпуск.
– Вы, должно быть, весьма успешны. Большинству тех, кто работает на себя, не удается устраивать себе отпуск. Уж я-то знаю. Сам когда-то вот так же.
Тесс сделала вид, будто этот факт ее очень заинтересовал, а он явно именно этого и ожидал. Что в Балтиморе, что в Бланко, и в барах, и за их пределами мужчины хотели говорить только о себе.
– Правда? И чем же вы занимались?
– Я основал компанию по разработке программного обеспечения, а потом продал ее за приличные деньги. Я миллионер, и не только на бумаге. Переехал сюда в надежде на спокойную жизнь, но она наскучила уже через полтора месяца, и я стал шерифом. Потратил сто тысяч долларов на свою кампанию и выиграл лишь потому, что предыдущий шериф умер за день до выборов. Это случилось шесть лет назад. Теперь меня здесь полюбили. В прошлый раз переизбрали шестьюдесятью процентами голосов.
Он склонился над столом ближе к Тесс и сложил руки, будто молится.
– Видите ли, меня полюбили за то, что я не терплю вранья от приезжих. Новообращенные, как вам известно, – самые яростные апологеты. Я новенький, и я ненавижу приезжих куда сильнее, чем те, чьи семьи поколениями живут в Хилл-Кантри.
Намек понят: с ним нельзя обходиться как с местным деревенщиной и не стоит даже думать задерживаться здесь надолго.
– Давайте переформулирую: вы уверены, что проводите здесь отпуск? Или в моем округе происходит что-то, о чем я должен знать, что-то, что заставило частного детектива проделать весь этот путь? И что связано с этим разложившимся парнем, которого вы нашли?
Против ее воли перед внутренним взором снова промелькнул невыносимо яркий образ тела под навесом, без лица и с большой дырой в груди. Если это Ворон, ее работа здесь окончена. Именно от этой мысли ее вырвало в первый раз. Она опять схватила корзину, на всякий случай.
– Я хотел бы получить ответ, мисс Монаган.
Но сердцем она чувствовала, что это не Ворон. Смерть и гниение до неузнаваемости изменили тело, но тело, найденное ею под навесом, явно не его. Ноги тоньше и короче, джинсы подвернуты над новенькими ковбойскими сапогами. Даже если бы Ворон решил стать истинным техасцем, он не смог бы найти пару столь длинных джинсов, чтобы ему пришлось их подворачивать. К тому же сапоги были безвкусными и кричащими. Ковбой Ворон предпочел бы что-нибудь более аутентичное.
78
Гэри Купер (1901–1961) – один из знаменитейших американских актеров, игравший в том числе в вестернах и получивший второй «Оскар» именно за роль шерифа в фильме «Ровно в полдень» (1952).