– Да неужели? Ведь ты все время лезешь в мои.
Тайнер плутовато ухмыльнулся:
– У тебя дела просто половые, дорогая. В этом вся разница. А в последнее время вообще никаких дел. Кстати, – он откатился обратно к столу, – это пришло тебе вчера. Штемпель техасский.
У Тайнера в руках был самый обыкновенный конверт. Белый в синюю клетку, скрывающую содержимое. Вполне годный для отправки чеков и прочих ценных бумаг.
Или чего-то, что никто, кроме тебя, не должен видеть.
– По-моему, в Техасе живет порядка двенадцати миллионов человек, – сказала она, надеясь, что прозвучало достаточно небрежно. К тому же она держала руки за спиной, настороженно поглядывая на конверт.
– Скорее, около девятнадцати. Но ты хорошо знаешь только одного из них, не правда ли?
– Да, насколько мне известно.
Она взяла конверт из рук Тайнера. Адрес был напечатан, марка ничем не выделялась – обычный развевающийся флаг. Она ожидала чего-нибудь более примечательного. Из серии со старыми блюзменами, например, или персонажами мультфильмов. Тесс перевернула конверт и поднесла к свету. Что бы ни находилось внутри, на вес оно было не тяжелее перышка. Почтовая система вдруг показалась ей чем-то удивительным. Конечно – переправить нечто настолько хрупкое на расстояние в тысячи миль по цене шоколадного батончика.
– Почему оно пришло сюда, а не мне? – спросила она, не спеша открывать, сама не зная почему.
– Ты не прожила в Бутчерс-Хилл[26] и полугода, – сказал Тайнер. – И не показывалась там до… в общем, до…
«…того, как врезала ему по зубам и вышвырнула на улицу, чтобы он ответил той же любезностью, когда ты передумала».
– Бер-не, Техас, – проговорила она, всматриваясь в почтовую марку. – Никогда о таком не слышала.
– Правильно читается «Бёрне», – поправил Тайнер. – Ты что, с тех пор как уволилась из газеты, совсем не читала прессу? Бёрне несколько лет назад засветился во всех новостях. Католическая церковь и местное самоуправление прошли по всем инстанциям Верховного суда в споре по закону о зонировании. Церковь заявляла, что раз она не подчиняется штату, это дает ей право на привилегии при зонировании.
– Господи, как я могла пропустить такую увлекательную историю! – воскликнула Тесс. – Ты же знаешь, как я обожаю всякие зонировочные байки.
Она держала конверт и не открывала его. Издеваться над Тайнером было сплошным удовольствием. Он командовал ею во всем – в работе, в гребле, в жизни. Раз он так настойчиво исполнял роль папочки, значит, заслуживал получить в ответ немного подростковых капризов.
– Наверное, тебе хочется прочитать это в одиночестве, – сказал Тайнер, хотя уже принес нож для вскрытия конвертов.
– Нет! – она сама удивилась резкости своего голоса.
Тесс не вспоминала о Вороне много дней, недель, месяцев. У нее было достаточно бывших, которых хватило бы на целую футбольную команду, если считать среднюю школу, и она могла время от времени воскрешать кого-нибудь из них в памяти. Она не считала эти приключения окончательно похороненными во мраке забвения – ведь ей совсем недавно исполнилось тридцать.
– В смысле, не так уж это важно, – добавила она. – Наверняка опять написал о каком-нибудь диске или книге, которую забыл у меня.
На самом деле единственной вещью, которую он оставил, был потрепанный свитер цвета жареных грибов. Ее борзая по имени Эсски вытащила его из-под кровати и использовала для устройства гнезда.
– Просто открой.
Тесс проигнорировала нож Тайнера и открыла конверт руками, умудрившись порезаться дешевой бумагой. Затем сунула палец в рот и перевернула письмо. На стол выпала газетная вырезка, приклеенная к картонной карточке, и больше ничего.
На ней была фотография, или часть фотографии, – только голова и плечи. Сверху, как венец, расположился фрагмент заголовка:
У него была новая короткая и аккуратная стрижка. Ворон выглядел немного по-другому, но все равно узнавался безошибочно. Конечно, она представляла его таким – могло ли лицо сильно измениться за полгода? Хотя и не помнила, чтобы он был столь худощав. Теперь острые скулы придавали ему несколько зловещий вид, а губы он так сильно сжал, будто ни разу в жизни не улыбался. Веселый и легкомысленный, беспечный, как щеночек. «Идеальный бойфренд эпохи постмодерна» – назвал его как-то один из друзей. Комплимент и насмешка одновременно.