Неда недовольно покривила губы, но промолчала, хорошо зная нрав своей жестокой матери. С кислым видом княжна смотрела, как к ним приближались, настегивая своих коней, скуластые раскосые всадники, оглашавших воздух гортанными криками.
- Если для Крута так важна наша дружба, он должен был сам предстать перед каганом!
Аварский югур, - тощий старик, кутавшийся в синий халат, украшенный жемчужными перьями, - гневно глянул на вошедших в зал женщин. На Неду, впрочем, его взгляд не произвел впечатления: девушка едва держалась на ногах, чуть ли не падая в обморок от спертого воздуха, наполненного запахом дыма, жареного мяса, прокисшего молока, людского и конского пота, а также резко пахнущих курений из коры пихты и веток можжевельника. Этими благовониями, отгоняющими злых духов, Ярославу, Неду и всех остальных, окурили при входе в хринг. Затем их заставили поклониться полыхавшему посреди зала большому костру и стоявшему перед ним идолу- не то золотому, не то покрытому толстым слоем позолоты. Идол изображал воина, в высоком шлеме, покрытым пластинками серебра и увенчанным султаном из конского волоса. В одной руке он держал меч, в другой - отрубленную голову врага. Ходили слухи, что идолом стал кто-то из великих воинов авар, который, ради того, чтобы уподобиться божеству, позволил заживо залить его расплавленным золотом. У ног идола лежали подношения - в основном разнообразное оружие, - и Годлав, не без сожаления, возложил франкский меч, с рукоятью украшенной драгоценными камнями. Ярослава и Неда ничего не подносили - Сварги-каган, верховный бог Аварского каганата, не принимал подношений от женщин.
Великий хринг отличался от многих подобных укреплений разбросанных по степной державе. Его построили на месте разрушенной римской крепости, камни из которой использовали для стен. Возводили их, разумеется, рабы - гордые повелители степей никогда бы не унизились до подобной работы. Рабов и сейчас здесь имелось во множестве - полуголые юноши и девушки сновали по залу, держа в руках серебряные блюда с жареным мясом и птицей, соленой рыбой и жирным козьим сыром. Другие рабы разливали по кубкам и пиалами кумыс, пиво и ромейское вино из золотых кувшинов. Люди, которым они прислуживали, считались аварской знатью, тарханами и тудунами - но не в каждом из них сейчас признали бы своего те неистовые кочевники, что пришли в Паннонскую степь с великим каганом Баяном. За века авары перемешались со славянами и влахами, сарматами и германцами и многие из них теперь имели русые волосы, зеленые или серые глаза. Другие же сохранили чистоту аварской крови, - смуглые с иссиня-черными волосами и раскосыми глазами. Вся знать носила украшения, - золотые гривны и ожерелья, браслеты с драгоценными камнями, - однако рядом с ними болтались и самые примитивные амулеты из птичьих черепов, змеиной кожи и фаланг человеческих пальцев.
У дальней стены, на груде мягких подушек, восседал, скрестив ноги, обутые в красные сапоги из тонко выделанной кожи, молодой человек, в небрежно наброшенном прямо на голое тело халате из синего шелка, расшитого золотыми драконами. Так одевались аварские каганы, в память о той далекой земле, на востоке, откуда в свое время они и двинулись на запад. Эрнак, молодой каган, чтил заветы предков, хотя, как и говорила Ярослава, в его жилах текла не только аварская кровь - об этом свидетельствовали завитые во косы темно-рыжие волосы и тонкие, совсем не похожие на степные, черты лица. Пальцы украшали золотые перстни с драгоценными камнями, в левом ухе болталась серебряная серьга в виде полумесяца, усеянного мелким жемчугом. В руке Эрнак держал пиалу из фиолетового стекла, прихлебывая кумыс и закусывая нежнейшей рыбой, что держала на золотом блюде, стоявшая рядом рабыня.
На широком покрывале из черной материи, расстеленной перед каганом, в небрежной позе разлеглась молодая женщина - единственная в хринге, если не считать рабынь и двух гостий. Волосы ее напоминали смесь сажи с осенними листьями: иссиня-черные с ярко-рыжими прядями, похожими на язычки пламени в черном дыму. Лицо ее словно покрывала пугающая маска из толстого слоя белил и черных кругов из сажи прорисованных вокруг желтых, как у волка, глаз. Издали казалось, что на женских плечах сидит голый череп. Поверх копны волос красовалась шапка из совиных перьев, а сама девушка носила причудливый наряд из лоскутов тканей и обрывков звериных шкур, сквозь которые проглядывали соблазнительные формы. Меж округлых грудей свисало ожерелье из лягушачьих черепов, а тонкую талию охватывал пояс из странного вида кожи, из-за которого торчала костяная рукоять ножа. При виде гостей молодая женщина хищно улыбнулась - и даже Ярославе стало не по себе при виде острых, явно специально заточенных зубов.