— Мои внуки еще в руках Брунгильды, — напомнил Тассилон, — нужно поспеть туда раньше, чем она захочет причинить им какое-то зло —тебе ведь все еще нужны верные люди во главе Алемании?
Крут, раздосадованный такой слаженной атакой, обвел всех троих недовольным взглядом и неохотно кивнул.
— Я думал поначалу заняться своим братцем-бастардом, — сказал он, — но он может и подождать. Утром идем на Турикум!
Уже позже Эрнак пришел в большой шатер, разбитый средь окруживших город виноградников: как истинный владыка степи, каган не признавал городской жизни, всякий раз предпочитая каменным крышам открытое небо. Кивнув охранявшим его воинам, молодой каган нырнул под полог. Изнутри, в вырытой в земле яме, горел костер, дым от которого уходил в отверстие наверху. Позади же огня раскинулось огромное ложе из шкур, где в вольготной позе разлеглась Ярослава. Рядом, с кувшином вина в руках, стояла и Неда — младшая жена кагана и дочь Ярославы. Обе женщины были совершенно голые, нося лишь аварские золотые и серебряные украшения.
— Дай мне вина, — Эрнак взял кувшин из рук княжны и, развернув ее спиной к себе, подтолкнул ее на ложе, — и ступай к матери. Покажи мне свою дочернюю любовь.
Сам Эрнак, небрежно развалившись на ложе, прихлебывал из кувшина, наблюдая, как Неда робко опускается рядом с матерью. Ярослава, уже привыкшая к мужниным причудам, тут же прильнула к ней, целуя ее грудь и живот, постепенно опускаясь ниже. Руки ее бесстыдно шарили по телу негромко стонавшей дочери, не избегая самых нескромных ее уголков.
— Довольно, — распаленный представшим перед ним зрелищем, каган приподнялся и, ухватив Ярославу за талию, притянул ее к себе, — иди ко мне. А ты, — он сунул пустой кувшин в руки Неде, — пойди, принеси еще вина.
Сгорая от стыда и с трудом сдерживая слезы, Неда, набросила первое, что попалось под руку и, бросив на мать ненавидящий взгляд, выскочила из шатра. Ярослава же, казалось, и вовсе не обращая внимания на страдания дочери, лаская супруга столь же изощренно, как и собственную дочь. Эрнак терпел недолго: он резко развернул жену спиной к себе, ставя ее на четвереньки и Ярослава протяжно застонала, когда каган, намотав ее волосы на руку, вошел в истекавшую влагой расщелину. Звуки их соития разносились далеко за пределы шатра, когда Эрнак неутомимо имел Ярославу, словно скачущий во весь опор всадник, нахлестывающий загнанную кобылу. Королева двигалась в едином ритме с терзавшим ее клинком из плоти, оглашая шатер стонами удовольствия. Былой испуг, когда Ярослава вынужденно стала женой кагана, давно исчез — с молодым, полным сил животным, вроде Эрнака, ей было хорошо — куда лучше, чем с покойным Германфредом. И отдавалась бывшая королева со всем возможным пылом: она дважды кончила, прежде чем каган, с животным рыком стиснув ее бедра, излился в ее лоно. В следующий момент он отпихнул жену и расслабленно развалился на ложе. Ярослава, уже выучившаяся причудливым обычаям тех далеких восточных краев, откуда пришли предки авар, послушно склонилась над его бедрами, вылизывая обмякший член.
— Ты быстро учишься, — самодовольно сказал Эрнак, наблюдая как ритмично движется на его бедрах голова королевы, — все же я был прав, что взял в жены тебя, а не Неду.
— Неда еще девчонка, — на миг прервавшись, подняла голову Ярослава, — прежде чем я научу ее всему, мне нужно и самой узнать как ублажать великого кагана. Когда она сменит меня на этом ложе, то станет куда опытнее, чем я сейчас.
— Может и станет, — усмехнулся Эрнак, — вот только куда она запропастилась?
— Оно и к лучшему, что ее нет, — сказала Ярослава, приподнимаясь на локтях, — мне нужно с тобой поговорить.
— О чем? — с интересом спросил Эрнак.
— Об Алемании, — сказала Ярослава, — когда вы придете туда — мой сын не должен добраться до Бедариха первым. Щенка Атаульфа нужно взять живым — и отдать мне.
— Зачем тебе мальчишка? — лениво поинтересовался Эрнак.
— Из-за его матери, — сказала Ярослава, — я ненавидела эту суку, когда она была старшей женой. И сейчас я хочу быть уверена, что все ее проклятое отродье никогда не взойдет на трон.
— А ты, злопамятна женщина, — усмехнулся Эрнак, — что же, я не против сделать любимой жене этот подарок. Но тебе придется как следует постараться, чтобы уговорить меня.
— Все что захочет мой муж, — сказала Ярослава, вновь склоняя голову над чреслами кагана и Эрнак застонал от удовольствия, когда его детородный орган обхватил ненасытный влажный рот.