Лорелея уверяла себя, что он был странником, который пройдет через ее жизнь и никогда не вернется. Она хотела, чтобы он ушел, оставив ее сердце нетронутым.
— Опухоль почти прошла. На вас все быстро заживает.
— Как и в тот раз.
Она быстро подняла вверх голову и крупные локоны заплясали вокруг шеи. Девушка знала, что на мгновение выражение лица выдало все ее мысли.
— Вы вспомнили? — быстро спросила она.
— Нет. Вы говорили то же самое, когда снимали у меня швы с раны на голове.
Смутившись, она продолжила растирать его колено, скользя пальцами по гладкой коже. — Вы уверены, что не больно?
— Уверен.
— Уже прошло три недели. Я начинаю беспокоиться. В большинстве случаев, о которых я читала, у больных восстанавливается память в течение нескольких дней, — озабоченно проговорила Лорелея, покусывая губу. — Но был случай в Винисе, когда к человеку не вернулась память. Только представьте себе, начинать все с нуля, словно заново родился.
— А может быть, это не так уж и плохо?
Лорелея молча обдумывала его слова. В глубине глаз Вильгельма она увидела затаенную боль и пыталась разгадать ее причину.
— А что, если у вас осталась семья? У вас, возможно, есть жена и мать, которые оплакивают вас.
— Если бы у меня была любящая семья, неужели бы я не сказал им, куда отправляюсь. К этому времени они бы уже пришли искать меня.
Некоторое время Лорелея работала молча, о чем-то напряженно задумавшись. У нее было какое-то смутное предчувствие, что Вильгельм не хочет вспоминать, кто он такой. Но почему? Может быть, его прошлое было очень трагичным?
— Что вы подразумеваете под трагичным прошлым?
Девушка смущенно улыбнулась:
— Я не сознавала, что говорю вслух. Я подумала, что, может быть, вы избегаете своих воспоминаний.
Вильгельм с изумлением посмотрел на нее.
— Лорелея, какую, по-вашему, ужасную тайну я могу скрывать? — спросил он грубоватым от растерянности голосом.
Чувствуя его смущение, девушка пожала плечами:
— Возможно, у вас все в порядке и вскоре вы оправитесь после травмы. А я зря беспокоюсь.
Ей так хотелось узнать, что тревожило этого человека, потому что она жаждала излечить его. Девушка работала над его коленом, подушечки ее пальцев, ловко и нежно скользили по распаренной коже.
Вильгельм откинул назад голову, устало закрыл глаза, гася в них искорки внутренней боли, и произнес:
— Ради Бога, не останавливайтесь. Мне так приятно.
Его слова разлились по телу девушки сладким нектаром. Она попыталась остановить этот поток беседой.
— Одни из моих ранних воспоминаний относятся к тому времени, когда я лечила растяжения у горцев. Именно тогда я поняла, что хочу стать целителем.
Он открыл глаза:
— Почему вы так сильно заботитесь о больных?
Лорелея разволновалась.
— Это моя обязанность — заботиться о больных и раненых, — заметила она. — Это обязанность всех врачей.
— Но большинство врачей лечат с определенной, корыстной целью. Не спрашивайте, откуда я это знаю, — быстро добавил Вильгельм. — Просто знаю, и все. Догадываюсь. — Он заерзал на стуле. — Вы — исключение, Лорелея.
Не нужно было ему ей это говорить. Его близость разбудила в девушке чувства, о которых она лучше бы и не знала. Лорелея прекратила массаж и положила руки на край лохани. С кончиков пальцев стекала вода. От паров мяты щипало в глазах.
Вильгельм был совершенно прав. Она не могла вести себя с ним как с чужим, не могла легкомысленно относиться к его раненому телу и лечить его кое-как, на скорую руку. Лорелея очень беспокоилась об этом потерянном человеке с белым пятном вместо памяти, заботилась о нем гораздо больше, чем входило в обязанности врача.
Она заставила себя выдержать его взгляд. Что видели эти глубокие, загадочные глаза, когда смотрели на нее? Скрывали ли они воспоминания о прекрасных женщинах, которые жили в его прошлом? Однажды он сравнит ее с томными красотками и найдет, что она тускнеет перед ними.
— Нет, — сказал Вильгельм.
На мгновение девушка ужаснулась, что опять заговорила вслух, но он снова повторил:
— Вы — исключение, Лорелея.
Его руки нежно обхватили ее лицо, большой палец медленно заскользил по гладкой коже. От этой неожиданной ласки у девушки вдруг отяжелели веки. Не смея поднять глаза, она наблюдала, как травинки опускаются на дно лохани.
— Вода становится холодной, — смущенно проговорила она.
— А, вы избегаете темы разговора. Вы вкладываете в свою работу всю душу, Лорелея, — он взял ее влажную руку. — Интересно, вы так заботливо ухаживаете за всеми своими пациентами?