Полицейские вскочили на лошадей и последовали за экипажем прочь с аллеи. Дэниел смешался с толпой зевак и солдат, запрудивших улицу. Он старался не думать о том, что станет со Швейцарией, если Мьюрон погибнет.
Дэниел спешил по парижским улицам, стараясь не выпускать из вида черную карету, увозящую Жана к новому месту заключения. Но кучи мусора, вываленного прямо на мостовую, и толпы народа замедляли продвижение полицейского каравана.
Дэниел последовал за охраняемым экипажем через мост на левый берег реки. Проехав по набережной Сены, экипаж остановился у мрачного, потемневшего от копоти и сырости, здания. Охранники спешились и быстро ввели Мьюрона внутрь. Дэниел ударил кулаком в толстую стену крепости. Еще никому не удавалось бежать из Шантэрэна. Об этой тюрьме шла дурная молва. Сколько заключенных умерло здесь, так и не обретя желанной свободы; сколько страшных тайн хранили эти древние стены. Сейчас в этой крепости содержали только особо опасных государственных преступников и груды сегодня уже никому не нужных бумаг. Шантэрэн превратилась в неофициальный архив, в котором хранились изданные во времена Революции документы: памфлеты, книги и приказы, оставшиеся с кровавых лет Террора. И вот теперь Шантэрэн стала домом швейцарского патриота, ложно обвиненного в государственном преступлении.
«Это все проделки Жозефины, — со злостью подумал Дэниел. — Жозефины и Фуше. Жестокая месть Ворону, посмевшему выйти из повиновения и бросить ей вызов. Что же она выкинет на этот раз?» — недоумевал Дэниел.
Лорелея стояла в желтой гостиной, расположенной на первом этаже дворца, ожидая Жозефину Бонапарт. Она слышала, как за дверями по коридору расхаживает Сильвейн. Он вел себя так, словно приглашение Жозефины было настоящей катастрофой. Но Лорелея не разделяла опасений Сильвейна. Она с радостью согласилась на предложение Бонапарта проконсультировать его жену. Первый консул не терял надежды получить наследника от Жозефины, но и чудес не ожидал.
Лорелея разглядывала элегантную мебель. Ее восхищенный взгляд скользил по обитым парчой креслам и прекрасным портьерам из лионского шелка, украшавшим высокие окна. Она решила, что жена первого консула, должно быть, блистательная женщина, если окружила себя такой роскошью.
Несравненная Жозефина была моложе Лорелеи, когда приехала в Париж, чтобы выйти замуж за благородного француза. Ее первый муж погиб на гильотине, а она была заключена в Карм. В этой тюрьме, вспомнила Лорелея, как в аду, Дэниел провел два томительных года. Лорелея ничуть не сомневалась, что он и Жозефина познакомились и сблизились там, связанные общим горем и страстным желанием выжить. Хотя Дэниел и пытался это скрыть, но на его теле и в душе остались шрамы после — тех суровых испытаний. Она не могла не думать, что и на Жозефину ее нелегкое прошлое наложило отпечаток.
Внимание Лорелеи привлекли легкие шаги за сводчатой дверью. Жозефина остановилась на пороге. Солнечный свет окутал ее золотистой мантией. На женщине было белое платье, в мягких складках которого угадывалась ее еще по-девичьи стройная фигура. У ее ног вертелась маленькая собачонка.
— А вот и вы, — проворковала Жозефина. — Нам с вами о многом нужно поговорить. Идите сюда, присядьте рядом со мной.
— Благодарю вас, мадам, — ответила Лорелея. Жозефина устроилась на низком диванчике с белой обивкой. Лорелея присела в уютное кресло напротив. Их разделял изящный столик розового дерева, на котором стоял поднос с кофе и лежал фолиант в кожаном переплете.
Какое-то мгновение Лорелея пристально изучала Жозефину. Ее лицо было необычайно привлекательным. Живые, глубоко посаженные глаза так и притягивали к себе взгляд. Полные яркие губы приветливо улыбались.
— Почему вы так пристально рассматриваете меня?
— Прошу прощения, — Лорелея смутилась. — Отец Джулиан постоянно ругал меня за то, что я таращу глаза на каждого незнакомого еще мне человека. Я подумала, что Дэниел был неправ. Он однажды сказал… — она замолчала, ужаснувшись своей неосторожности.
— Так что же он сказал? Мне было бы очень интересно услышать.
— Это неважно, мадам.
— Если это сказал Дэниел, то важно.
Впервые в своей жизни Лорелея пожалела, что не умеет лгать.
— Он сказал, что ваша привлекательность — это всего лишь видимость, иллюзия, фальшь, искусная подделка.
Мадам Бонапарт холодно улыбнулась:
— Понятно.
— Но он ошибался, это же очевидно! Вы — прекрасная женщина.
Рука Жозефины чуть заметно дрогнула, когда она потянулась к чашке с кофе.
— Мне многие об этом говорили. Женщине в моем положении приходится выслушивать и много лжи.
— Я никогда не лгу, мадам.
— Да, да, — рассеянно кивнула Жозефина. — Теперь давайте перейдем к делу, которое, по желанию моего мужа, мы с вами должны обсудить. В своем письме он отзывается о вас как об опытной к умелой акушерке.
— Я врач, мадам, — поправила ее Лорелея. — Честно признаюсь, что в акушерстве у меня мало опыта. Но смею предположить, что тот факт, что я тоже женщина, заставил вашего мужа поверить, что я могу оказаться полезной для вас, — Лорелея тщательно подбирала слова, опасаясь ненароком обидеть сидящую перед ней женщину, так как считала, что для любой женщины самым большим несчастьем была ее неспособность зачать ребенка. — Удобно ли будет обсудить это прямо сейчас, мадам?
— Мы можем обсуждать мое бесплодие до тех пор, пока австрийцы не возьмут Париж, — невозмутимо ответила Жозефина. — Я родила моему первому мужу двоих здоровых детей. Последний родился семнадцать лет назад. Но таинство зачатия не подчиняется ничьим приказам.
— Но вы замужем только четыре года, и большую часть времени ваш муж проводит в походах. Может быть, долгие воздержания и являются причиной отсутствия ребенка?
Жозефина весело рассмеялась. Ее смех напомнил Лорелее мелодичное журчание горного ручейка.
— Моя дорогая девочка, давайте будем считать причиной отсутствия у нас детей долгие воздержания.
— Хорошо. С вашего разрешения я проконсультируюсь с вашими врачами. Я не обещаю, что смогу обнаружить что-то такое, чего они еще не знают.
— Если вы настаиваете, то можете обратиться к врачам центральной больницы, Жозефина взмахнула своей белой гибкой рукой. — Да, ваша искренность заразительна, — на ее губах появилась горькая улыбка. Жозефина пристально взглянула на Лорелею: — Но я пригласила вас сюда не для того, чтобы требовать от вас чуда, а для того, чтобы исправить чудовищную несправедливость. Вам тоже лгали, моя дорогая, в течение двадцати лет. Озадаченная, Лорелея произнесла:
— Я и представить себе не могу, что вы имеете в виду.
Жозефина взяла со столика кожаный фолиант и открыла его.
— Здесь находятся документы, в которых засвидетельствована правда о вашем рождении.
— Их привез отец Джулиан? — в предчувствии недоброго у Лорелеи заныло сердце. «В этих документах написано что-то потрясающе важное, что скрывали от меня столько лет», — с возрастающим гневом подумала Лорелея.
— Это дал мне не отец Джулиан, — произнесла Жозефина.
— Тогда кто?
— Это неважно, — она протянула пожелтевший с выцветшими чернилами документ, на обороте которого виднелись следы официальной печати, Лорелее. — Это правда о вашем рождении.
Дрожащими руками Лорелея взяла бумагу.
— О, мадам, — импульсивно она потянулась через стол и обняла Жозефину, вдохнув исходящий от нее нежный запах ландышей.
Жена первого консула открыла от удивления рот. Она изумленно посмотрела на свою гостью.
— Боже правый, — пробормотала Жозефина.
— Я сделала что-то не так?
— Просто я не ожидала, что вы мне… понравитесь. Читайте документы, Лорелея, — неожиданно смутилась она. — А потом решайте, благодарить вам меня или нет.
С бьющимся сердцем Лорелея прочла написанное на ветхой странице. Она закрыла глаза и судорожно вздохнула. Затем медленно, пытаясь разумом постичь каждое слово, она вновь перечитала свидетельство о рождении. В документе было указано ее имя.