— Все в порядке? — шепнул он Сильвейну.
— Мне плохо.
— Я был бы удивлен, если бы ты чувствовал обратное. Радуйся еще, что в этом здании фактически никто не живет.
Как будто опровергая его слова, вверху раздался металлический скрежет, за которым последовало журчание воды.
— Дерьмо, — сказал Сильвейн.
— Будем надеяться, что нет.
Дэниел вжался в верхнюю часть трубы. Что-то протекло мимо них и выплеснулось в реку.
— Может быть, это кто-то брился и вылил воду? — заметил Сильвейн.
— Может быть.
Туннель опасно поднимался вверх. Ноги Дэниела соскользнули с каменной кладки. Кожа на руках содралась до крови.
— Ты сможешь это сделать? — спросил Сильвейн.
— Пальцы болят. Не смогу… натянуть тетиву. Ты сможешь сделать это и сам, если захочешь.
— Ты так свободно говоришь об этом, Дэниел? Ты легко убиваешь?
— Я уже и сам ничего не знаю, — с неподдельной искренностью ответил он.
Они молча взбирались вверх, пока не достигли серого квадрата окна в стене с толстой решеткой, через которую пробивался тусклый свет.
— Здесь, — выдохнул Дэниел. — Эта решетка.
Вглядываясь между прутьями решетки, он мог видеть только зловещую черноту подвала.
— Здесь есть кто-нибудь? — прошептал Сильвейн.
— Я почти ничего не вижу. Будь готов к тому моменту, когда я сдвину эту решетку.
Упершись коленями в обе стороны трубы, он ухватился за железную преграду и что было силы надавил на нее всем телом. Металл заскрежетал по камням и медленно уступил. Наконец образовался узкий лаз. Дэниел толчками распахнул решетку пошире, приподнял голову и огляделся по сторонам. Вокруг все было темно и тихо.
Большая, со сводчатым потолком, комната была вся завалена заплесневелыми бумагами и книгами, соломой, мешками с отходами и стеклянными бутылками.
— Понятно, — прошептал Дэниел.
Они вылезли из трубы и сняли свои плащи, спрятав их под соломой. Сильвейн шейным платком вытер вспотевшее лицо.
Где-то скрипнула дверь. Сильвейн уронил платок на захламленный пол.
Дэниел услышал, как из колчана извлеклась стрела.
— Этого я беру на себя, — прошептал Сильвейн.
«Молодец», — подумал Дэниел и тоже стал готовить свое оружие.
В комнату ступила какая-то тень. В тишине послышался звук отпускаемой тетивы. Стрела вонзилась в живую плоть.
Человек вскрикнул. Дэниел и Сильвейн бросились к нему, чтобы заткнуть ему рот. Но через несколько секунд, сраженный метким ударом в грудь, мужчина испустил дух.
— Мне плохо, — снова прошептал Сильвейн.
Дэниел наклонился, чтобы обыскать тело в надежде найти ключи. Тошнотворный комок подкатил к горлу. Он устал от смертей и тайных деяний. Ему нужен был открытый, честный бой при свете дня, а не убийства в потемках.
Должно быть, этот парень был маленькой сошкой, потому что его карманы оказались пусты. Кряхтя, Дэниел и Сильвейн оттащили тело в угол огромной комнаты и прикрыли его соломой.
Они выскользнули за дверь и очутились в темном коридоре.
— Здесь еще два этажа вверх, — проговорил Дэниел, всматриваясь в густую темень.
— Откуда ты знаешь?
— Де Вир кое-кому заплатил здесь.
Выругав себя в очередной раз за то, что потерял план этажей, он направился в сторону узкого пролета каменных ступенек. Они продвигались медленно и бесшумно, задержавшись па первой лестничной площадке, чтобы заглянуть в длинный проход, заваленный кипами бумаг.
Со времен Террора это место очень изменилось. В камерах больше не было отчаявшихся мужчин и женщин. Преступления многих из них заключались лишь в том, что в их венах текла кровь древних благородных династий.
Как у Лорелеи.
Воспоминания о ней совсем некстати выплыли из глубины сознания Дэниела. Ее ненависть обжигала ему душу. Дэниел давно знал, чем для него самого обернется обман.
Но теперь, когда Лорелея знала правду, он будет стоять на ее стороне и постарается исправить все ошибки и недоразумения последних месяцев.
Дэниел рисовал в своем воображении, как Лорелея в смятении расхаживает по комнате, планируя свою будущую жизнь, в которой для него нет места. Но ему без Лорелеи уже не будет жизни. Он должен вымолить ее прощение.
Он кивнул головой, подавая Сильвейну знак следовать за ним. На следующей лестничной площадке, куда через полуоткрытую дверь на втором этаже падал сноп света, они услышали разговор охранников.
— …побил меня снова, Фулар. Ты лишил ужина моих малышей, вырвал его прямо у них изо рта.
По деревянному столу зазвенели монеты.
— Ну хватит, Исамбар, играть на моих чувствах. Твои дочки едят как королевы, ты обожаешь их.
— Ну, не больше, чем ты своего мальчишку. Послышался шелест тасуемой колоды карт.
— Скажи-ка мне, он все еще в Сорбонне?
— Да, получает отличные оценки. Нам с женой приходится много трудиться, чтобы оплатить его учебу.
Сильвейн подготовил стрелу. Дэниел последовал его примеру и попытался выбросить из головы все мысли. Впервые за последнее время ему это не удалось. Разум подвел Дэниела, не позволив ему даже на мгновение уйти от действительности, спрятаться в привычном коконе холодной темноты. Он не мог не думать о двух мужчинах, сидящих за приоткрытой дверью; не мог не думать об их детях; не мог лишить их семьи кормильцев.
У Дэниела дрожали колени, когда он поднял свой лук, вложил стрелу и вошел в караульную комнату.
— Месье, — сказал он. — Прошу извинить за вторжение.
Мужчины оторвались от своих карт и с удивлением уставились на вошедших. Охранник постарше оцепенело сидел, прислонившись к спинке стула. Молодой вскочил на ноги и потянулся рукой к эфесу своей шпаги.
— Пожалуйста, не надо, — произнес Дэниел. Сильвейн шагнул и стал рядом с ним. — Наши стрелы гораздо быстрее вашей стали.
Старший охранник оставался неподвижным, только смотрел во все глаза на Дэниела.
— Но вы…
— …просто привидение, — закончил за него Дэниел, увидев по изумлению в глазах мужчины, что тот узнал его. — С этого расстояния я смогу пригвоздить вас к стене.
Молодой охранник сделал глубокий вдох, намереваясь закричать.
— Исамбар, подожди, — остановил его напарник. Он выглядел очень напуганным. — Вы пришли за Мьюроном.
— Да.
Дэниел отошел в сторону. Сильвейн быстро разоружил охранников, отбросив шпаги и алебарды к дверям. Потом он связал им руки и ноги.
Дэниел в это время забрал у Фулара ключи.
— Не думаю, что вы скажете нам, где находится Мьюрон?
— Умоляю, сударь, не спрашивайте. Это будет стоить мне моей работы.
— Займешься армейскими контрактами. Жена первого консула сколотила на этом бизнесе состояние, — посоветовал Дэниел.
Пробормотав извинения, Сильвейн заткнул им рты кляпами. Дэниел взял лампу, и они вышли, замкнув за собой дверь в караульную.
— Теперь нам нужно найти Мьюрона и выбираться отсюда, — сказал Дэниел.
Они попробовали открыть первую камеру. В связке были четыре ключа, третий подошел. Дверь распахнулась. В лицо Дэниела ударил затхлый запах нежилого помещения.
— Жан? — прошептал он в темноту.
Ему никто не ответил. Они заперли здесь оружие охранников.
Дэниел открыл еще четыре двери. Все камеры были пусты. Но в пятой — с тошнотворным запахом испорченной пищи, мочи и кислого вина — из угла, в который не проникал свет лампы, метнулась тень.
У Дэниела подпрыгнуло сердце.
— Жан?
По холодному полу зашаркали шаги, зашуршала бумага и солома.
— Что за черт? Кто это?
— Это Дэниел, — сказал он. — Дэниел Северин. Быстрый вздох, а потом тишина. Напряжение, отягощенное недоверием, недопониманием, многими годами соперничества в далеком прошлом, идеализмом Жана и цинизмом Дэниела, установилось между ними.
— Дэниел… — задрожал в темноте хриплый шепот.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Ты можешь идти?
— Да.
— Тогда пошли. Со мной Сильвейн, Жан. Он из Швейцарии, такой же патриот, как и ты.
Жан помедлил.