— Ты не знаешь этого наверняка.
Его кадык перекатывается на шее, и он откидывается немного назад, чтобы посмотреть на меня.
— Верно.
Я открываю рот, но у меня уходит минута, чтобы заставить звук выходить изо рта. Я боюсь услышать то, что он скажет.
— Откуда?
— Она проводила свое время в другом клубе, — говорит он. — С одним из русских.
Я отворачиваюсь, потому что уже нутром чую, к чему он клонит. Он подтверждает мои подозрения, которые были у меня с самого начала. Это был русский, о котором она говорила. А теперь мое время истекло, и я никогда не узнаю, кем он был.
Когда я снова начинаю говорить, у меня хриплый голос.
— И что теперь?
Лак сохраняет торжественное молчание, пока выходит из меня и надевает штаны.
— Теперь садимся в машину и едем.
В машине обманчиво тихо, что только делает все невысказанные мысли громче. У нас разногласия. Океан лжи связывает нас и разрывает на части.
Когда Лаклэн сказал, что мы куда-то поедем, я не думала, что он имел в виду, что это будет несколько часов. Я не знаю, куда он идет. Сомневаюсь, что и он это знает. Я знаю, что Лак собирается сделать это. Но это занимает у него много времени.
Я приняла свою судьбу в тот момент, когда залезла в его машину. Я знаю, что он должен сделать, даже если он сам не может этого признать. Другого пути нет. Это кодекс, по которому он живет. Его преданность принадлежит Синдикату, и я не настолько глупа, чтобы думать, что могу изменить это. Я не позволю себе поверить, что могу это изменить. Так легче, зная и принимая то, что он собирается сделать. Я не буду противиться ему.
Либо он, либо я.
Вот что я продолжаю твердить себе.
Я пытаюсь забыть тот факт, что он планировал передать меня русским. Он знал, что ему придется жениться на ком-то другом, и мы не можем быть вместе. Он лгал мне, как я лгала ему. Мы не можем отбросить все это. Все это невозможно преодолеть.
И куда, к какой жизни мне придется вернуться в любом случае? Талии больше нет. Скарлетт — волк-одиночка. Я никогда не понимала, насколько пустой стала моя жизнь, пока он не появился в ней. Он сделал это со мной. Он сказал, что я разрушила его, но это он полностью уничтожил меня. Все было хорошо, когда я была одна. Когда мне не нужно было чувствовать, думать или заботиться о ком-то еще. Конечно, мне было грустно и тошно, но я была в порядке. Теперь я кто угодно, но только не та, что была раньше.
Лаклэн заставил меня хотеть того, чего мне никогда не суждено было иметь. Он заставил меня плакать и говорить слова, которые я не думала, что когда-нибудь произнесу снова. Если бы мой отец был здесь, он бы сказал, что я — жалкая. Что я сама виновата в своей слабости. И он был бы прав. Но другого выхода не было. Я думаю, что я всегда была жалкой, когда дело касалось Лаклэна. Он одним взглядом уничтожил мою броню. Одним прикосновением. Одной команды из его уст хватило, чтобы я принадлежала ему. Я рабыня этого парня. Его власть надо мной смехотворна. И теперь, когда я умру, я могу сказать это без обиняков.
Я не могу удержаться от того, чтобы не взглянуть на него. Увидеть его затененный профиль, который освещается только светом луны и фарами проезжающих автомобилей. Я вижу его всегда только мельком, и этого никогда не бывает достаточно. Крошечные проблески человека, в которого я влюбилась, но в которого не должна была влюбляться.
Он неотразимо красив. В его глазах столько разных воспоминаний. Интересно, будет ли он прокручивать их в памяти, когда меня не станет, или он навсегда забудет обо мне. Это было бы больнее всего на свете. Но какое это имеет значение? Я буду мертва.
Кто-то другой будет в его постели, чувствуя, как его естество движется внутри нее или них. Чувствовать его тепло, когда он придет как раз перед рассветом и притянет ее к своей груди. Кто босить его рубашки и вдыхать запах его одеколона от соседней подушки. Я уже ее ненавижу. Я ненавижу ту суку, которая получит все это от него, с ним, что мне хочется заорать.
Это несправедливо. Ничего из этого несправедливо. Но я не буду ему этого говорить. Я не буду умолять. Я спрошу у него только одно, хотя мое сердце и разбито. Мне просто нужно, чтобы он сдержал обещание, которое дал в отношении Скарлетт. И, возможно, кое-что еще. Может, он сможет узнать, что случилось с Талией.
Я знаю, что она, вероятно, уже мертва, что скоро ждет и меня. Возможно, мы встретимся с ней в следующей жизни.
Лаклэн останавливается и выключает зажигание. Когда я смотрю в окно, я вижу, что мы на обочине дороги, окруженной только лесом. Это то место, которое он выбрал для меня. Интересно, он когда-нибудь придет ко мне на могилу.