Вокруг нас воцаряется тишина, и вот Лаклэн уже рядом со мной, тянет меня в свои объятия. Хотела бы я сказать, что на этот раз онемела, но это не так. Я все чувствую. Боль и потерю Талии, и даже непрошенное сочувствие и сожаление по поводу Мэнди.
— Я с тобой, милая. — Лак вытирает слезы, которые текут по моим щекам. — Я здесь, Мак и я никуда не уйду.
— Как ты заставил машину остановиться? — интересуюсь я.
— Алексей, — говорит он. — Я же говорил тебе, что он хорошо разбирается в компьютерах.
Я киваю, а затем задаю свой последний вопрос.
— Мэнди действительно мертва?
— Да, милая, — торжественно говорит он. — Она мертва.
ГЛАВА 41
МАККЕНЗИ
Когда я снова открываю глаза, первое, что я вижу — это, что цвет синего моря сменился серым штормом. Лаклэн рядом со мной, поглаживает мои волосы и целует мою руку. Он часто был рядом со мной последние три дня. Я дала ему смутное объяснение того, что Мэнди сказала мне, но это все, что я смогла выдавить из себя.
Он был терпелив со мной, но я могу сказать, что это его раздражало. Я была подавлена. В депрессии.
Не могу смириться с тем, что случилось с Талией. Все, что она сказала, подтверждало то, что Алексей уже сказал. Ее продали в рабство и отправили куда-то за границу. Я не сомневаюсь, что Мэнди свихнулась, но я поверила ей, когда она сказала, что Талия мертва. В глубине души я уже знала, что она, вероятно, мертва, но это не принесло мне облегчения, на которое я надеялась. Или даже справедливости.
Потому что, какая в этом справедливость?
Я знаю, что Донни умрет. И Мэнди мертва. Лак пообещал, что они узнают, кто был тем русским, и я ему верю. Но я не чувствую себя лучше от этого. Пока лишь есть бремя горя и миллион других вещей, с которыми еще нужно разобраться. Я не знаю, как продолжать двигаться дальше, но я знаю, что должна попробовать.
Лаклэн целует меня в лоб и снова уходит, но я протягиваю руку и хватаю его.
— Не уходи.
Он снова садится на кровать рядом со мной и прижимает меня к себе.
— Я знаю, что ты мне не поверишь, Мак, — говорит он. — Но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
Я смотрю на него и впервые в своем эгоистичном состоянии горя замечаю, каким он выглядит измученным.
Я даже не задумывалась о том, с чем ему пришлось иметь дело последние несколько дней. Я просто знала, что если Найл захочет прийти и вытащить меня из постели, чтобы убить, я, вероятно, не смогла бы сопротивляться. Но нечестно с моей стороны сваливать все это на Лаклэна.
— Расскажи мне, — говорю я.
Он приподнимается вверх и упирается спиной в изголовье кровати, а я забираюсь к нему на колени и прижимаюсь головой к его груди.
— Иван был крысой, — тихо говорит он. — Он убил моего дедушку. И твоего отца. И я хотел быть тем, кто убьет его. Вот для чего все это было нужно.
— Мне очень жаль, Лак.
Еще несколько слезинок скатываются у меня из глаз, и я быстро пытаюсь стереть их. Но вместо этого они начинают литься сильнее.
— Что случилось, милая? — спрашивает он.
— Я ужасно поступила с тобой, — говорю я ему. — Я даже не задумывалась о том, что с тобой может что-то случиться. Я понятия не имела. Я сожалею о твоем дедушке. И я тоже сожалею об Иване.
— Я не хочу, чтобы ты сожалела, — говорит Лак. — Я просто хочу, чтобы ты была моей. Пора оставить это позади. Думаешь, ты сможешь, Бабочка?
—Ты все еще хочешь меня? — спрашиваю я. — После всего того, что произошло?
— Я хочу тебя, Мак, — говорит он. — Я больше никогда не выпущу тебя из своего поля зрения.
Я улыбаюсь и моргаю несколько раз. Он прав. Я не могу продолжать жить прошлым, как и он.
— А что насчет Найла? — спрашиваю я.
Лаклэн вздыхает.
— Он хотел бы встретиться с нами. Я уладил все вопросы с русскими, но у нас все еще остается вопрос, который мы с тобой должны обсудить.
— Что значит, ты уладил все с русскими? — шепчу я. — Ты собираешься жениться на одной из них?
— Нет, — отвечает он. — Я сказал Найлу, чтобы он дал Шону возможность занять эту должность.
Я прочищаю горло, когда понимаю, что он только что сказал.
— Ты отказываешься от этого... ради меня.
— Да. — Он кивает. — Это не трудновыполнимая просьба, Мак. К тому же, я злюсь на тебя, если ты не заметила.
Я одаряю его слабой улыбкой и целую в шею. А потом начинаю рвать его одежду, потому что мне кажется, что так, наверно, было всегда, и что он нужен мне внутри меня прямо сейчас. Лаклэн позволяет мне избавиться от его футболки и приспускает джинсы достаточно, чтобы я могла добраться до той его части, которая нужна мне сейчас.