— Как такое возможно, что я уже скучаю по тебе, когда ты рядом со мной? — спрашиваю я.
Он стонет и зарывается лицом в мои волосы, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моей шее.
— Скажи мне, Мак.
— Сказать что? — Я сбрасываю с себя рубашку и обнимаю его за спину. Он такой теплый, сильный и твердый, и я не хочу его отпускать. Я боюсь задавать серьезные вопросы, которые могут встать между нами. Чтобы выяснить, куда мы пойдем дальше. Но у меня такое чувство, что именно к этому он и клонит.
— Скажи мне, что ты от меня без ума, — говорит он. — И ты сделаешь для меня все, что угодно.
— Я без ума от тебя, — повторяю я в перерывах между поцелуями. — И я, без сомнения, сделаю все для тебя, все, что угодно.
— И ты моя, сейчас и навсегда.
— Я твоя сейчас и навсегда, — вторю ему. — Пока мы вместе.
Лаклэн приподнимает мои бедра, а затем погружается в меня с мучительным вздохом облегчения.
— Трахни меня, милая, — говорит он. — И забудь обо всем остальном.
И я делаю это.
Я все еще лежу в постели час спустя, когда Ронан стучится в дверь спальни. Я в замешательстве смотрю на него, потому что была уверена, что он ушел с Лаклэном всего полчаса назад.
— Ты мне все еще не нравишься, — ворчит Ронан. — Но я думаю, что мне придется привыкнуть к тебе, к тому что ты настоящая заноза в заднице.
— Ну и дела, спасибо, конечно, — улыбаюсь я ему. — Ты пришел, чтобы поднять мне настроение?
— Нет, — говорит он. — Подумал, что ты захочешь взглянуть на то, что Кроу задумал для тебя сегодня вечером. Что мы все готовим для тебя сегодня вечером.
Я хмурюсь, потому что мне не нравится тон его голоса.
— Что он делает?
— Одевайся, я тебе покажу.
Ронан исчезает в коридоре, и я поспешно натягиваю джинсы и толстовку, прежде чем отправиться за ним. Конор все еще сидит на диване, и он даже не смотрит, когда мы проходим мимо.
— Я ничего не видел, — говорит он, держа журнал перед глазами.
Ронан провожает меня к своему бумеру, и мы едем молча. Скоро я понимаю, куда мы направляемся. Старый склад, где Джонни проводит свои бои.
— Он дерется? — спрашиваю я в замешательстве.
Я слышала, что некоторые парни говорили о том, насколько хорош Лаклэн, но он никогда раньше здесь не дрался. Кажется странным, что он делает это сейчас.
— Ага, — отвечает Ронан. — И он не единственный.
Я все еще не понимаю, о чем он говорит, но я иду за ним внутрь, и мы находим место в толпе, откуда можно спокойно смотреть бой. Все здание заполнено людьми, наблюдающими за шоу, которое уже началось. Мне нужно пройти мимо нескольких высоких мужчин, чтобы хорошенько рассмотреть Лаклэна.
Конечно, он на импровизированном ринге, сражается с одним из русских. Здоровяком, которого зовут Борис. Он хороший боец, и я видела, как он выигрывал свою часть боев. Но на самом деле я не волнуюсь, потому что знаю, что Лак лучше.
На первый взгляд, у него, кажется, все хорошо. Он удерживает позицию и блокирует большинство выпадов своего противника. Время от времени он сам получает пару ударов. Но что-то не так во всем этом. Его действия механически, как если бы он не очень старался. Конечно, публика на это повелась, но не я.
Я участвовала в спарринге с ним, так что знаю его стиль боя. И дело даже не в этом.
— Что происходит? — спрашиваю Ронана.
— Продолжай наблюдать, — говорит он в ответ.
Я так и делаю. Так и есть. Я смотрю, как Лак ходит по кругу с Борисом, нанося удары, которые, я знаю, Лак мог легко блокировать. Через некоторое время я начинаю гримасничать. Его губа разбита, и у него сочится кровь из раны на лбу.
— Почему он не сражается? — требую у него ответа.
Ронан молчит рядом со мной, его челюсть напряжена.
Борис бьет Лаклэна еще четыре раза, а он даже не пытается отклонить их вообще.
Я открываю рот, чтобы что-то ему закричать, но Ронан меня останавливает.
— Не надо, — приказывает он. — Ты сделаешь только хуже. Он бы не хотел, чтобы ты была здесь.
Вдруг меня осенило, что здесь происходит. Он упадет. Для русских. Из-за меня. Я смотрю на доску, висящую на стене, и вижу огромную сумму денег в банке сегодня вечером.
Деньги Лака. Ирландцы сделали огромные ставки, чтобы оправдать себя. Я не сомневаюсь, на чьи деньги они делают ставки. Но хуже этого, что на кону гордость Лака.
—Боже мой, — шепчу я. — Я не могу позволить ему сделать это.
— Все уже сделано, — говорит Ронан. — Я хочу, чтобы ты знала, от чего он отказывается ради тебя. То, от чего он продолжает отказываться. Ты причинила ему боль однажды. Я не потерплю, чтобы ты сделала это снова.