— Не собираюсь драться с тобой, Шон, — говорю ему.
— Почему нет? Думал, что ты лучший. По крайней мере, так говорят.
Не люблю заставлять Ронана. Он соглашается с какими-то вещами, но в свое время и по причинам, которые известны ему одному. Но в данном случае, я буду рад сделать исключение, если он так и не соберется. Шона это всегда бесит. Будто недостаточно того, что он уложил в свою койку двух моих женщин у меня за спиной. Теперь он хочет поиметь меня прямо в лицо.
— Парни только об этом и твердят, — говорит Шон. — А ты, тем не менее, не будешь сражаться в подполье. Почему так, Лаклэн? Думаешь, ты слишком хорош для этого?
— Отвали, Шон, — ворчит Ронан.
— Ну, ты ведь не будешь с ним драться, так что позволь уж мне. Мы равные соперники. На самом деле, я бы сказал, что Лаклэн тяжелее меня на каких-то шесть с половиной киллограм. Так что у него уже есть преимущество.
Не такой уж и малозначительный подвиг заставить этого мудака заткнуться. Он вбил себе в голову, что хочет драться со мной, но я бы уничтожил его. Найл бы не простил мне этого. Он ожидает от меня большего. Так что эта марионетка может крутить свою шарманку хоть весь день, этому все равно не бывать.
Ронан, наконец, берет себя в руки и направляется ко мне. Он нарушает мое личное пространство, но я продолжаю держать оборону. Глазами он ищет мой взгляд, оценивая мои слабые стороны, и пытаясь предугадать мой следующий шаг. Он наступает на меня, прикладывая вполне очевидным и жестким правым хуком. Не пытаюсь уклониться. Он бьет меня в челюсть с услаждающим слух треском, а моя голова, подергиваясь, отклоняется влево.
— Ты рехнулся, Кроу. — Ронан срывает перчатки и бросает их на пол, как обиженный ребенок. — На этом закончили.
Пожимая плечами, и направляюсь к груше. Отработка ударов позволяет мне сохранять почву под ногами. Я пьян, поэтому боль сейчас ощущается приятно. Мой дедушка всегда говорил, что нет ничего лучше хорошего удара по голове, чтобы прочистить мозги.
Ронан продолжает ворчать, и я поднимаю глаза, чтобы понять в чем проблема. Этот мужик настолько всегда всем недоволен, что иногда можно подумать, что он чертова баба. Входит Донни, и я начинаю вторить точно таким же гортанным ворчанием. Это рефлекс. Я тоже не люблю этого придурка. У него никогда не закрывается рот, к тому же большую часть времени он скалится как полоумный. Если хотите знать мое мнение, этот парень вообще слишком много лыбится. Одной из тех мерзких ухмылок, которая говорит, что это не к добру. Я не доверяю ему, но не афиширую этого. Пока он не перейдет Найлу дорожку, он лишь мой персональный раздражитель, с которым я время от времени пересекаюсь.
— Майкл только что звонил, — докладывает он. — Русские в клубе в сопровождении, по меньшей мере, пятнадцать пташек. Празднуют наше недавнее приобретение.
Ронан бросает взгляд в мою сторону, когда я со всей силы впечатываю кулак в спортивную грушу так, что почти уверен, что сломал пару костяшек. Самое последнее приобретение, о котором он так злорадно здесь говорит, привело к смерти моего деда. Если бы он не был таким тупым ублюдком, и я бы не ожидал от него, что он будет продолжать в том же духе, я бы использовал вместо груши сейчас его лицо.
Но Донован — тупой ублюдок, и все это знают. Слишком туп, чтобы помнить, что в ту ночь мы потеряли одного из наших. Вот где его преданность. Он из тех, кто думает членом, и исчисляет свои победы в потребленных шлюхах и кокаине. Тем не менее, наша банда не занимается распространением наркоты, а уж о ее употреблении и говорить не стоит. Где-то Найл что-то упустил из виду в связи с Донованом. Он — сорвиголова, и всегда ходит по краю. Без сомнения, он в шаге от того, чтобы словить кайф от убийства одной из этих шлюх.
Пока же я собираюсь пристально следить за ним, но с оглядкой на зыбкую почву, признавая, что нам нужен этот актив в команде.
— Так что скажете, ребята? — приподнимает он свои рыжие брови. Его зрачки расширены, но моя башка гудит сейчас настолько, что меня мало что заботит.
— Не приставай ко мне. — Я киваю в сторону Ронана. — Ты иди с ребятами. Я догоню вас чуть позже.
Ронан надевает пиджак и разглаживает его. Он так же веселится на этих вечеринках, как я — на чайных церемониях, но есть еще кое-что, что возвращает его в клуб.
Они исчезают в коридоре, и я вытираю пот со лба. Мои костяшки кровоточат, когда снимаю бинты, поэтому извлекаю флягу из своей сумки. Плеснул немного янтарной жидкости на свежие порезы, мое запястье покрывают ручейки малинового цвета. Подношу фляжку к губам. Ее содержимое кончается слишком быстро, а я остаюсь в тихом уединении спортзала.