— Ты ведь уже дал свое согласие на то, чтобы я здесь танцевала, — говорю я без энтузиазма. — И я не собираюсь жертвовать хорошим источником дохода только потому, что ты, видите ли, решил со мной покувыркаться в постели.
Его глаза смотрят в мои, и он смеется своим мрачным и убийственным смехом, отчего у меня сжимается все в животе.
— Ты очень самоуверенна, не правда ли, милая?
Я просто пожимаю плечами. Мы оба знаем, что он хочет меня, какой смысл это отрицать? Полагаю, такой человек, как Лаклэн, ценит мою честность. Ценит, что я не хихикаю и не смеюсь над каждым его словом, как некоторые другие женщины. Кроме того, очевидно, что я не смогу пройти мимо него, как надеялась, поэтому резкость может помочь ситуации.
Он опять нарушает границы моего личного пространства. Он так близко ко мне, что приходится искривить шею, чтобы смотреть на него, а моя спина снова оказывается прижатой к стене.
— Ты права, — говорит он сдавленным голосом. — Я не доверяю тебе точно так же, как и хочу тебя, Мак.
Не произношу ни слова в ответ, но мне и не нужно. Его глаза бродят по моему лицу, улавливая каждую деталь, как будто он что-то доказывает самому себе. Мои зрачки, наверное, расширены. Биологическая реакция. Ничего больше. И моя грудь вздымается чуть быстрее, чем обычно. Что естественно, ведь я только что закончила танцевать. А скачущий в горле пульса? Ему особенно это нравится, судя по глазам. Но это ничего не значит. Я устала, здесьжарко, и мне просто нужно убраться отсюда. Подальше от его властного присутствия и этой удушающей атмосферы.
— Я больше не хочу, чтобы ты танцевала, — говорит он. — Найду для тебя другое занятие.
— Что, черт возьми, еще за другое занятие, — спорю я. — Я не хочу делать ничего другого. Просто хочу танцевать.
Тьма просачивается, заполняя его зрачки, как смертельный туман, стирая любые оттенки серого. Он, наверное, не привык, чтобы женщины с ним так разговаривали. Или кто угодно, если на то пошло. Меня это не волнует. Ему нужно понять, что я не собираюсь подчиняться его прихотям, независимо от его репутации и того факта, насколько он может быть опасным. Возможно, именно это случилось с Талией. Она по природе своей была кроткой, покорной, стремилась угождать людям. Кто-то с недобрыми намерениями мог увидеть это и легко воспользоваться ею.
— Мы разберемся с этим позже. — Лаклэн резко отстраняется и прячет руки в карманы. — У меня есть дела. Одевайся и отправляйся в бар. Парень по имени Ронан отвезет тебя домой.
— Меня не нужно подвозить до дома, — пытаюсь спорить с ним.
— Это не обсуждается, — говорит он, направляясь к двери. — Спокойной ночи, Маккензи.
ГЛАВА 9
МАККЕНЗИ
Игнорируя указания Лаклэна, я пробираюсь в зал. Думаю, у меня, по крайней мере, десять минут, прежде чем один из его парней придет за мной.
Обхожу комнату, пристально наблюдая за русскими и стараясь подслушать их разговоры. К моему большому сожалению, они любят говорить на своем родном языке, из-за чего мне не удается продвинуться дальше. Но наблюдать за ними, узнавать их манеры и видеть, как они реагируют на других танцовщиц — само по себе хорошее начало. Один из них, на мой взгляд, слишком сильно распускает руки, хотя танцовщица демонстрирует кокетливыми хихиканьями, что ее это не сильно беспокоит.
Прохожу мимо его стола и специально задеваю тот, чтобы пролить стоящие на нем напитки.
— О нет, — ахаю я. — Мне очень жаль.
Парень смотрит на меня, и я виновато улыбаюсь:
— Это мой первый рабочий день.
Он достает платок из кармана костюма и начинает промокать им пролитую жидкость, продолжая при этом что-то бубнить себе под нос. Другая танцовщица, которую точно зовут Кая, смотрит на меня. Она жестом указывает через всю комнату, и прежде чем у меня появляется малейший шанс перекинуться парой слов с русским, один из ирландских громил возникает откуда-то из тени.
Он скрещивает руки на груди, и, уставившись на русских, изливает поток слов, значение которых мне не понятно. За исключением одного, которое я понимаю без переводчика...
Лаклэн.
Русский смотрит на меня и отмахивается, как от назойливой мухи, а ирландец хватает меня за руку, провожая до гримерки.
Испепеляюще зыркнув, он отпускает меня, и указывает на раздевалку.
— Тебе нечего делать в лаундж-зоне, — говорит он. — Если бы это был какой-нибудь другой парень, то его бы уже поджидали внизу, чтобы лишить некоторых выпирающих частей.