Когда я возвращаюсь, облаченная в свой спортивный костюм, Лаклэн разговаривает с каким-то парнем. Я почти не замечаю, кто это, потому что Лак снял рубашку, и на нем ничего, кроме черных брюк, низко сидящих на талии. Я почти пускаю слюни, глядя на него. Уверена, в этой комнате немало симпатичных парней.
Он битком набит парнями, представляющими собой смесь из пота и тестостерона. Но я вижу только Лаклэна. Мне нравится, насколько он превосходит меня. А когда он держит меня ночью, я чувствую себя маленькой девочкой в полной безопасности в кольце его сильных рук. Это безумие. Но глядя на него сейчас, я не могу найти в нем ни одного изъяна от татуировок до золотого медальона, висящего у него на груди.
Все в его теле вызывает стойкое привыкание. Сильный и поджарый, с плоским животом и выпирающими тазовыми костями, лишь подчеркивающими его великолепное мужское достоинство. Какая-то часть моего мозга хочет, чтобы он расхаживал в таком виде все время.
— Мак, иди сюда, — говорит он.
Я покорно иду к нему, и Лак тянет меня в свою сторону с выражением гордости на лице, когда представляет меня окружающим.
— Джимми, это Мак.
— Приятно с тобой познакомиться, — кивает мне Джимми. — Слышал, что ты боксируешь?
Смотрю на Лаклэна и скалюсь натуральным образом.
— Иногда, — говорю я ласково.
Лак снова смеется. Звучит неплохо. Это случается не часто.
— Тогда, вы двое можете провести на ринге столько, сколько посчитаете нужным, — говорит Джимми. — При этом пользуйтесь всем, что вам нужно.
Хм... вот оно — еще одно преимущество принадлежности Лаклэну. Не нужно ждать своей очереди в зале. Сомневаюсь, что здесь есть человек, который осмелился бы отказать ему в просьбе. Но когда я оглядываюсь по сторонам, выхватывая несколько знакомых лиц из Синдиката, я понимаю, что спортзал, вероятно, принадлежит одному из них.
Джимми оставляет нас один на один, а Лак помогает мне надеть перчатки. В течение следующего часа, что у нас есть, я просто наслаждаюсь тем, что он не сдерживается со мной. Через некоторое время мы привлекаем к себе всеобщее внимание своим смехом и оскорблениями двух конкурирующих драчунов. Все его движения легки и быстры, поэтому каждый раз он умудряется меня перехитрить. Я впечатлена его силой, но еще больше меня поражает его разгоряченное тело, но я не собираюсь говорить ему об этом.
К тому времени, как мы заканчиваем наш спарринг, мы с Лаклэном покрыты потом, а я слишком гордая, чтобы сказать ему, как сильно он меня измотал. Мы делим бутылку воды на двоих, а потом он снова шлепает меня по заднице.
— Пошли в душ, дорогуша.
Я оглядываю комнату, где полно мужчин, а он качает головой.
— Не волнуйся, я позабочусь об этом.
Он берет меня за руку и слегка кивает Джимми, когда мы направляемся в сторону раздевалки. Предполагаю, что это какой-то сигнал, чтобы сказать всем остальным отвалить, но я не успела спросить. Как только мы оказываемся внутри, он вжимает меня своим телом прямо в стену.
— Мак, — стонет он, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моей шее. — Я так чертовски хочу тебя прямо сейчас, милая.
Чтобы доказать это, он хватает мою руку и прижимает ее к выпуклости на своих штанах. Он не лжет, его член тверд, как камень. Поглядываю на открытую дверь в раздевалку и прикусываю губу.
— Кто-то может нас услышать, — наполовину протестую я.
Глаза Лаклэна вспыхивают в предвкушении, и он улыбается.
— О, я хочу, чтобы они услышали нас, Бабочка. Я хочу, чтобы все парни знали, кто имеет право быть внутри тебя. Единственный кому позволено когда-либо быть внутри тебя.
— Я не твоя собственность, — смеюсь я.
Он берет мои руки в захват и удерживает их над моей головой одной рукой, а свободной рукой стягивает с меня шорты.
— Ага, — мычит он. — Я прямо сейчас тобой и овладею.
Улыбаюсь в ответ на бред в стиле пещерного человека, хотя веду себя не лучше. Не отрицаю, мне нравится чувствовать себя немного беспомощной, когда он рядом.
Это становится очевидным по пристальному взгляду его глаз и силой, с которой он сжимает мои руки, заканчивая фразу. Стянув с меня шорты, он сдергивает с себя штаны и оборачивает мои ноги вокруг своей талии. Затем он хватает меня за бедра, буквально насаживая меня на свой член, впечатывая меня спиной в стену с каждым толчком.
Но прежде, чем он начинает двигаться во мне, он пристально смотрит мне в глаза, и что-то в выражении его лица меняется.
— Знаю, что тебе приходилось быть жесткой всю свою жизнь, дорогая, — говорит он. — Но тебе не обязательно быть такой со мной. Я буду защищать тебя, и иногда хвастаться тем, что ты принадлежишь мне. Просто так все и происходит.