Так рассуждая, я пришел к выводу, что на мне нет вины за выносимый мной смертный приговор людям, которых я отправлял в царство теней. И чем больше я их туда отправлял, тем больше входил во вкус этого злодейства. Чтобы не усложнять себе жизнь, я все меньше отягощал себя соображениями морали, посылая иногда на виселицу невинные жертвы. А что ты хочешь? Мое дело – осудить человека, и я часто кажусь в этом спектакле невинным из-за того, что у моей жертвы – слабая защита. Мои же победы приносили мне славу и удовлетворение. Они делали меня сильнее, изощрённее в моих методах кровопускания. И я, как злой гений, творил свое черное дело, загоняя жертву в мышеловку. Я ни разу не присутствовал при исполнении моих приговоров, но в какое-то время у меня вдруг появилось чувство вампира, желающего напиться чужой крови. Должен тебе признаться, что со всеми прокурорами происходят подобные метаморфозы. Человек, жаждущий попробовать чьей-либо крови, в конце концов, удовлетворяет свое желание.
Так случилось и со мной.
В тот вечер, когда ты включил на всю громкость дуэт Отелло и Дездемоны, я спокойно надел перчатки, поднялся в ее квартиру и перестрелял всю компанию. Я могу даже тебе описать, с каким хладнокровием и цинизмом я это проделал. Когда ты метался на балконе и бросал на улицу горшки, я отключил в ее квартире свет. Еще поднимаясь по лестнице к ней, я уже знал, что буду делать, и прикрывал правый глаз рукой. И знаешь, для чего я это делал? Когда я открывал ключом дверь квартиры, которую в свое время подарил ей, на лестничной площадке горел свет. Я вошел в темную комнату, где они лежали, и открыл правый глаз. Ослепленные ярким светом, они ничего не видели в полумраке, так же, как и я не мог видеть левым глазом, но мой правый глаз, привыкший к темноте, отлично различал мишень. Поражая цели быстро и метко, я перестрелял их, как куропаток. Музыка, звучавшая из твоего окна, заглушала звуки выстрелов. Затем я бросил пистолет рядом с ними и вышел, включив свет в квартире общим рубильником на лестничной площадке. На все у меня ушло не более двух минут. Никто меня не видел.
Когда я вышел из ее подъезда, то ты чуть не сшиб меня с ног. Вид у тебя был ужасен. Ты что-то бормотал, как полоумный, и, казалось, ничего не видел вокруг себя. На какое-то мгновение мне стало жаль тебя, и я подумал: «Куда летишь, безумный?»
Вернувшись в свою квартиру, я посмотрел в окно и увидел тебя, остолбеневшего над телами убитых. Твоя музыка переполошила всю улицу. Жильцы выглядывали из окон и ругались. Многие заметили твое обезумевшее лицо в ее комнате и позднее дали против тебя показания. Потом тебя арестовали. Как помнишь, я, посоветовав тебе симулировать помешательство, взял с тебя подписку о невыезде и отпустил домой.
Как только ты последовал моему совету, то сразу же попался в мой капкан, который я профессионально поставил на тебя. Тебя еще больше заподозрили в убийстве. По правде говоря, потом мне стало тебя жаль. Ты всегда вызывал во мне чувство жалости и презрения, особенно тогда, когда, потеряв голову от любви, шпионил за моей бывшей любовницей. Мне было забавно наблюдать, как ты часами простаивал на балконе, устремив влюбленный взгляд на ее окно. Мне даже очень хотелось, чтобы ты познакомился с нею, но в жизни я не встречал таких нерешительных людей. Мне тогда казалось, что этой тайной любовью в себе ты насиловал свою природу. Но я-то знал, что рано или поздно человек платит безумием, совершив насилие над собой. Я тебя просто подтолкнул туда, куда ты бессознательно стремился, в психлечебницу. И думаю, что у тебя другого выхода нет. Ты просто всегда будешь следовать своему року. Ты очень плохо знаешь этот мир. Ты не способен ни управлять своей судьбой, ни распоряжаться своей жизнью. Ты всегда останешься жертвенным ягненком или закланием.
Именно поэтому, уходя из этого мира, я решил исповедаться перед тобой, унизиться и попросить прощения, как делают христиане перед замученной ими жертвой.
А сейчас я хочу рассказать тебе, почему убил ее и из-за чего лишаю себя жизни.
ее обнаружил в одном рабочем поселке недалеко от города. Признаюсь, влюбился в нее так же, как ты. Ничего не мог делать, только думал о ней. Ей тогда было не более шестнадцати лет, а я был женат: Не скажу, что мы жили с женой плохо, наоборот, жена во мне души не чаяла. Дом наш был полная чаша. Я занимал почетное место в городе. Но вдруг в один день я почувствовал себя несчастным. Все как будто перевернулось в моей жизни. Ничто меня не удовлетворяло. Я словно пал со своего золоченого постамента, так же, как ты, искал с ней встречи, бродил возле ее дома в самом трущобном районе поселка. Отца у нее не было, и жила она лишь с одной матерью, которая к тому же была пьяницей. Ютились вдвоем в маленькой комнатушке. И не только они были бедными, все их соседи и вся округа представляла собой гольную рвань. Я был готов тогда все для нее сделать, вытащить ее из этой дыры, дать ей возможность выучиться и, наконец, жениться на ней. О, эти наивные мечты и планы что-то изменить в этой жизни! Тогда я совсем потерял голову. И я многое сделал для нее. Слишком много. Я отравил свою жену.