Глядя на ее кувыркания с тремя мальчиками, я почувствовал вызов, который могут бросить только своему врагу. Я понял, что потерял ее безвозвратно, что она меня ненавидит, как лютого врага. Но я в жизни никому не прощал вызовов. Я всегда уничтожал своих врагов. И я это сделал.
Сейчас, когда я смотрю на ее пустое окно и вспоминаю свою жену, то задаюсь вопросом: а зачем я живу в этом мире? И мне вдруг все становится противным. Когда-то я казался себе мудрым вороном, сидящим на дереве и философски взирающим на этот убогий мир. (Если ты считаешь, что в этом мире можно что-то изменить, ты – счастливее меня.) Однако последнее время я все больше чувствую себя подобно ворону, питающемуся падалью, но вороны не убивают, они только едят мертвечину. Поэтому я и решил улететь в другой мир. И сделаю я это с того самого дерева, что растет напротив ее окна.
Нет, не подумай, я не какой-то там моралист, я – обыкновенный человек, которым может стать любой из вас при нашей жизни.
Близится рассвет. На рассвете смертники всегда прощаются с жизнью. Я должен совершить этот поступок. Он будет единственным в моей жизни, за который я начну себя уважать. Я могу, конечно, жить дальше, но стоит ли это делать в этом мире с больной душой. Палач тоже должен рано или поздно уйти на отдых.
Прощай, не сердись на меня. Когда-нибудь мы встретимся в другом мире, и ты пожмешь мне руку. Обещаю тебе».
4
Карусель, дочитав до конца письмо, бережно положила его перед Новеньким.
– Сейчас вы можете оправдаться, – сказала она, – это письмо доказывает вашу невиновность.
– Вряд ли, – усомнился Новенький. – Стоит мне его кому-либо показать, как оно тут же исчезнет.
– Но вы хотя бы попытайтесь это сделать, – воскликнула Елизавета Вторая, взмахнув своими толстыми руками, – а мы все подтвердим, вас поддержим.
– Бесполезно, – глубокомысленно заметил Платон. – У нас это письмо все равно отберут, и нам никто не поверит, не забывайте, где мы находимся.
– А знаете, – вдруг оживился Новенький, вспомнив, – в то утро, когда Юрист повесился, произошло странное событие. Вероятно, вороны, почувствовав мертвечину, слетелись к этому месту со всей округи. Небо было черно от птиц, и по городу неслось такое карканье, что ничего другого не было слышно. Птицы загадили весь сад вместе с этим деревом. Работникам консульства даже пришлось вызывать специально бригаду, чтобы очистить крышу от птичьего помета.
– Я всегда подозревал, что у птиц есть какое-то интуитивное чувство, близкое к человеческому разуму, – заметил Платон.
– После этого случая вряд ли я еще раз полечу в тот консульский сад, – сказал задумчиво Новенький. – Но вот, глядя на птиц, я не перестаю думать, что они – свободные люди, улетающие в заоблачные выси. Для человека так важно свободно мыслить и мечтать. Это и означает летать. Может быть, как только человек научится мечтать, он сразу же превратится в птицу. Выйдите на улицу, посмотрите на стрижей, ласточек, синичек, может быть, в них вы узнаете своих соседей.
– Вот только нас с вами на улицу никто не выпустит, – заметил, грустно улыбнувшись, Платон, – да и птицами нам стать трудно здесь. Видите, решетки на окнах.
– Но если нас будет много, то мы сломаем и решётки, – радостно воскликнула Карусель.
– Я очень хочу стать птицей, – заявила толстая Елизавета Вторая. – Если для этого нужно похудеть, то я обязательно похудею. Научите нас, и мы все вместе улетим отсюда.
– Уже поздно, – сказал Новенький, видя приближающегося медбрата. – Давайте займемся этим с утра.
И все четверо отправились по палатам с надеждой начать новый день по-новому.
Январь 1987 – февраль 1994