Не терзай, не рви мне сердца, прочь, умчися на простор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore".
И сидит, сидит с тех пор он, неподвижный чёрный Ворон,
Над дверьми, на белом бюсте, – так сидит он до сих пор,
Злыми взорами блистая, – верно, так глядит, мечтая,
Демон, – тень его густая грузно пала на ковёр -
И душе из этой тени, что ложится на ковёр,
Не подняться – nevermore!
Лев Уманец 1908
Избранныя стихотворенiя Эдгара Поэ, С.-Пб., 1908
В поздний час, ночной порою
Я склонился головою
Над старинной книгой, в мраке
Кабинета моего,
И в дремоте безмятежной
Вдруг услышал стук я нежный,
Словно кто стучал небрежно
В дверь жилища моего.
Был декабрь, – я помню это, -
И камин мой вдоль паркета
Сыпал в сумрак кабинета
Искры блеска своего.
И рассвета ждал я страстно…
Утешения напрасно
Я искал, – то скорбь всевластно,
Скорбь за друга моего…
О Леноре той прекрасной, -
В небе имя ей Ленора
На земле же – ничего.
Мрачный шорох шторы красной
Навевал мне страх ужасный,-
Страх суровый, ужас новый
В сумрак сердца моего.
Трепет сердца подавляя,
Все стоял я, повторяя:
Бодрость в сердце ощущая,
Ни минуты не теряя,
Я вскричал:
И при этом отворил я
Дверь жилища моего…
Мрак – и больше ничего!…
В мрак смотрел я, изумленный…
Долго я стоял, cмущенный,
Даже в грезах раньше смертный
Не испытывал того!
Тишина была немая,
Без ответa, гробовая,
Слышал имя лишь тогда я, -
Имя друга моего.
Я шептал: Эхо
Повторяло звук его, -
Звук – и больше ничего!
Я вернулся в мрак алькова…
Вся душа пылать готова…
Стук раздался громче снова
У жилища моего.
– Не в окно ль стучат рукою?
Тайну я сейчас открою,
Трепет сердца успокою, -
Трепет сердца моего!…
Усмирись же на минуту,
Трепет сердца моего!…
Ветер – больше ничего!
И в окно влетает с шумом
Громким, мрачным и угрюмым,
Вдруг священный, древний Ворон
В мрак жилища моего.
Птица гордая влетела
Так уверенно и смело,
Словно важный лорд, – и села
В мракe дома моего.
На Паллады бюст, над дверью
Кабинета моего…
Села – больше ничего!…
Ворон черный и угрюмый
Разогнал печали думы,
У меня улыбку вызвал
Видом сумрачным тогда
Ворон каркнул:
Каркнул ясно и сурово!
Я дивиться начал снова,
Впрочем, смысла в звуке слова
Не нашел я и следа.
Но досель, по крайней мере,
Кто ж видал, чтоб птицы, звери,
Сев на бюст у самой двери,
Произнесть могли б тогда…
На скульптурный бюст у двери
Сев, сказать могли б тогда
Это слово:?
И, сказавши это слово,
Замолчала птица снова,
Словно в этом слове вылив
Душу всю свою тогда,-
Звуков вновь не издавая,
Неподвижная, немая…
И в тоске шептал тогда я.
Ворон каркнул:
И смущен я был при этом
Тем осмысленным ответом,
И сказал я:
Все же Ворон мой угрюмый
Разогнал печали думы…
Кресло к двери кабинета
Пододвинул я тогда
И, в подушках утопая,
Oт мечты к мечте витая,
Так лежал я, размышляя:
Так сидел я, размышляя,
И молчал я, а немая
Птица жгла мне взглядом сердце,
Молчалива и горда.
И сидел я, погруженный
В думы с головой, склоненной
В бархат, лампой озаренный,
И мечтал о ней тогда, -
Что головкой полусонной
В бархат кресла вновь сюда
Не склонится никогда.
А вокруг носились волны
Аромата, неги полны,
И незримых серафимов
Слышал я шаги тогда -
Ворон Божьею рукою
Послан с ангельской толпою!
Ты приносишь весть покоя,
Чтоб забыл я навсегда
О Леноре в миг покоя
Позабыл я навсегда!"
Ворон каркнул:
– Вестник мрачный и кровавый!
Птица ты иль дух лукавый,
Послан Демоном иль бурей
Занесен ты был сюда?
Не смирился ты доныне
В очарованной пустыне,
В доме, преданном кручине!
Раз ответь мне навсегда,
Есть ли там бальзам забвенья?
Ты скажи мне навсегда?
Ворон каркнул:
– Ворон мрачный и кровавый!
Птица ты иль дух лукавый,
О, ответь мне ради Неба,
Ради Страшного Суда:
Дух мой, скорбью изнывая,
Встретить там, в преддверье рая,
Ту, которая, блистая
Светом, унеслась туда?
То Ленора, – то святая, -
Унеслась она туда!
Ворон каркнул:
Ворон каркнул:
И сидит, не улетая,
Все немая, все немая
Птица там, над самой дверью,
Как сидела и тогда,
Устремив свой взор склоненный,
Словно демон полусонный,
И от лампы, там зажженной,
Тень отбросила сюда.
И мой дух средь этой тени
Ниспадающей сюда,
Не воспрянет никогда!…
В. Федоров 1923
По Э. Поэмы и стихотворения в переводах Вас. Федорова. М., 1923
Как-то ночью одинокой
я задумался глубоко
Над томами черной магии,
забытой с давних пор.
Сон клонил,-я забывался…
Вдруг неясный звук раздался,
Словно кто-то постучался -
постучался в мой затвор…
"Это гость,-пробормотал я,-
постучался в мой затвор,
Запоздалый визитер…"
Ясно помню тот декабрьский
Лютый ветер, холод адский,