Раздвинув полог, она выскользнула из постели. За окном она увидела свет зарождающейся утренней зари, медленно поднимающейся над горизонтом. В темно-синем небе ярко сияла утренняя звезда, словно настоящий хрусталь. Открыв сундук, стоявший в ногах кровати, Уинн достала старую любимую тунику зеленого цвета и надела ее, не подпоясав. Затем побрызгала холодной водой на лицо, медленно спустилась по лестнице в зал и направилась к входной двери. Как можно тише отодвинула засов, открыла дверь и вышла из дома.
Босиком побрела через двор, кивнув стражнику, открывшему перед ней ворота. Слуги в Гарноке привыкли к ранним прогулкам молодой хозяйки. Пройдя половину поля напротив ворот, Уинн внезапно замерла, когда большой олень с пятнадцатью ответвлениями на рогах грациозно и неслышно вышел из леса. Уинн сорвала пучок зеленой травы и протянула оленю. Сердце бешено заколотилось от волнения, но, несколько раз глубоко и медленно вздохнув, она сумела унять сердцебиение, уменьшив таким образом бьющую через край жизненную силу, чтобы не показаться враждебной оленю.
Несколько долгих минут животное с любопытством разглядывало девушку. Затем, нежно фыркнув, тряхнуло головой и мягко ударило по земле копытом, продолжая наблюдать, какое впечатление произведут его действия на это человеческое существо. Когда Уинн тихонько засмеялась, олень нервно отступил на шаг или два назад.
— Как не стыдно, — нежно сказала она. При звуке ее голоса, хотя и миролюбивого, олень навострил уши. — Ты вдвое больше меня, а боишься, почему? — продолжала Уинн. — Не будь глупеньким! Подойди и возьми эту чудесную луговую траву, которая сорвана для тебя. Она сладкая и вся еще в росе.
Словно поняв ее, олень медленно приблизился к девушке, заинтересованный и соблазненный восхитительным запахом травы. Он насколько мог вытянул шею, пытаясь достать зелень, одновременно надеясь сохранить расстояние между собой и девушкой. Уинн протянула небольшой пучок, чтобы помочь животному, которое сразу начало жевать траву и, отвлеченное таким манером, не обратило внимания на то, что хрупкая девушка немного приблизилась к нему Рука, скользнувшая по ее талии, ужасно напугала бы ее, если б голос Мейдока не прошептал ей на ухо:
— Это всего лишь я, дорогая. Вижу, вы приручили оленя. — Протянув руку, он погладил морду большого самца костяшками пальцев.
Великолепный олень, покончив с травой, поднял голову и внимательно посмотрел на них обоих. Потом, грациозно повернувшись, медленно удалился, пощипывая на выбор лакомые листочки.
Мейдок повернул Уинн к себе лицом и улыбнулся.
— Вы поступаете умно, завоевывая расположение лесных зверей.
— В этом нет никакой хитрости, мой господин. Я просто стараюсь ничем не напугать их, — ответила ему Уинн и беспокойно заерзала в его руках. И повторилось то же самое. Она почувствовала, как жар вновь охватил ее. Почему он так странно на нее действовал?
Мейдок явно видел ее беспокойство, но, казалось, не спешил выпустить ее из своих рук, а Уинн не просила его об этом.
— Мне кажется, я должен был вчера вечером дать вам урок поцелуя, — тихо сказал он. — Так как вчера нам не удалось встретиться, думаю, сейчас для этого подходящий момент. — Он приподнял ее лицо. — Приоткройте немного губы.
— Что? — Просьба показалась ей странной.
— Надо разомкнуть губы, чтобы правильно поцеловаться, — с серьезным видом объяснил он, едва сдерживая смех. Странное занятие — учить девушку целоваться. Большинство из них вполне естественно справляются с этим сами.
— Вот так? — Уинн, полная решимости добиться правильного положения губ, восхитительно наморщила их.
— Закройте глаза, — сказал он.
— Зачем?
— Думаю, лучше целоваться, когда глаза закрыты.
Ее прелестные зеленые глаза послушно закрылись, густые темные ресницы веером легли на бледной коже. Мейдок взглянул на нее в благоговейном восхищении. Она была невероятно красива. Кто мог, подумать, что пухленький ребенок, с которым он много лет назад обручился, превратится в такую красивую девушку. Он улыбнулся про себя.
Он всегда это знал. Не медля больше, Мейдок коснулся губами ее губ, наслаждаясь их свежестью и нежностью.
Ей показалось, что душа рассталась с телом. На мгновение она была почти уверена в этом, она как бы воспарила, но потом жар охватил ее с небывалой силой. Сердце отбивало бешеный ритм, и когда страсть, неведомое дотоле чувство, сжала Уинн своей крепкой хваткой, она опьянела от полноты ощущений. Неожиданно она умело ответила на его поцелуй, это была уже не ученица. Она горячо прижалась к Мейдоку, от удивления у него перехватило дыхание. Она не могла понять желаний, овладевших ею, ни тех чувств, которые она возбуждала в нем.
Поцелуй, как поняла Уинн, самое восхитительное занятие. Восторг переполнял ее.
Мейдок знал, что если он сейчас не остановит ее, они вскоре окажутся в нежной зеленой траве, завершая их соединение способом, который Уинн не может даже себе вообразить. Не то чтобы он не мог научить ее наслаждаться и этим, но для таких откровений время еще не подошло. Он прервал поцелуй и твердо отстранил ее, улыбкой давая понять, что все в порядке.
— Дорогая, вы такая способная ученица, о которой можно только мечтать, — похвалил он.
— Еще! — потребовала она, бросившись к нему. — Мне нравится вас целовать!
Он нежно потерся губами о ее губы, а затем, смеясь, сказал:
— И мне нравится целовать вас, дорогая, но в любви есть большее, чем просто поцелуи. Мы скоро откроем для себя другие наслаждения, и я с радостью буду не спеша ухаживать за вами, чтобы сначала мы стали друзьями.
— Разве такое возможно, чтобы мужчина и женщина были друзьями, мой господин?
— Да, Уинн, самые лучшие друзья становятся лучшими любовниками, уверяю тебя.
— Поцелуйте меня, — уговаривала она его. — Я чувствую в себе сильное волнение, только ваши поцелуи могут унять его.