— Так вот, почему ты так добра ко мне?
Гермиона неопределенно повела рукой. Ей и в самом деле было жаль Малфоя: он боялся Ворона, его мучили ужасные приступы, да еще и вынужденное заточение явно не шло на пользу. В конце концов, он искренне расстроился из-за смерти Горбина, а значит — сохранил способность сопереживать. Драко Малфой не был безнадежным.
Впрочем, озвучивать эти умозаключения Гермиона не стала.
========== Часть 10 ==========
Взгляд немигающего жёлтого глаза впивается в лицо. От этого по телу пробегает череда болезненных спазмов, голова идет кругом, ноздри щекочет кисло-сладкий запах, от которого внутренности скручивает в тугой комок.
— Ты покаешься.
— Я… — слова застревают в горле, изо рта вырывается сдавленное хрипение. — Я ведь предал ту сторону.
— Конечно, предал, — карканье чудовища слышится насмешка. — Но не потому что выбрал правильную, а потому что испугался за свою поганую шкуру.
Он снова открывает рот, но давится воздухом, захлёбывается оправданиями и глухо кашляет.
— Ты покаешься.
Кашель становится всё тяжелее. Он прикрывает рот и ощущает в ладонях нечто горячее и липкое. Сгустки собственной крови. В глазах темнеет, и он падает на колени.
— Ты покаешься.
— Я покаюсь, — слова даются на удивление легко, а перед глазами становится чуть светлее.
— Ты покаешься.
За окном раздается раскат грома, блеснувшая молния подсвечивает тонкую фигуру с острым клювом. В углу неразборчиво стонет аврор.
Заклинания проносится в половине дюйма от чудовища и попадает в окно. Разбитое стекло с оглушительным звоном рушится на пол. Неуловимое движение — Ворон едва ведет плечом — и аврор хрипит, как будто задыхается.
— Я покаюсь. Оставь его, он лишь выполнял свою работу.
Каркающий смех тонет в нарастающих раскатах грома. Аврор затихает, и чудовище превращается в черный дым, который тонкой струйкой вытекает в разбитое окно.
***
— Драко! Драко, очнись! — Гермиона уже минут десять трясла Малфоя за плечи, но тот не реагировал. Более того, даже голова не качнулась — такой сильной судорогой пробило всё его тело. Не человек, а каменное изваяние.
— Драко! — Гермиона положила руку ему на лоб, холодный и мокрый от выступившей испарины. Затем наклонилась в попытках расслышать дыхание.
— Грейнджер? — тихий хрип прозвучал так неожиданно, что Гермиона отпрянула и врезалась бедром в прикроватную тумбочку. Ледяная ладонь Малфоя вцепилась в её руку.
— Ты жив, — выдохнула Гермиона. — Всё, можешь отпустить.
Она попыталась высвободить руку из неожиданно цепкой хватки Малфоя.
— Ты изменила своим принципам и заглянула за ширму? — он едко усмехнулся. — Не боялась, что я могу оказаться голым?
— Я переживала, что ты мог оказаться мёртвым. Не так важно, голый труп найти или одетый.
Малфой кивнул, соглашаясь.
— Что пишут? — он покосился на свежий выпуск “Вечернего пророка”, который лежал на подлокотнике кресла.
Гермиона пожала плечами.
— Дафна Гринграсс последовала примеру мадам Шафик. На последней странице опубликовано её письмо с извинениями.
— А Астория?
— Её письма там нет. Имя указано только одно.
Малфой нахмурился и разжал пальцы, наконец-то выпустив руку Гермионы.
— Который час?
— Половина восьмого.
— А по ощущениям около полуночи, — он слегка приподнялся на локтях. — Может, из-за грозы?
Гермиона вернулась в кресло и устроилась поудобнее, подобрав под себя ноги. Малфой сверлил ее взглядом, из-за которого вмиг стало ужасно некомфортно. Она осмотрела свою футболку и юбку, подумав поначалу, что поставила пятно или что-то в этом роде. Но с одеждой всё было в порядке. Даже захотелось встать и вернуть на место ширму, которую она отодвинула, когда спешила на помощь.
— Может, я поставлю ширму обратно? — спросила она и невольно поежилась под пристальным взглядом.
— Не стоит, — Малфой качнул головой и поерзал, устраиваясь поудобнее. — Ты читай, читай.
Гермиона недовольно фыркнула и вернулась к книге. К сожалению — и одновременно, к счастью — переводу не поддавались страниц двадцать. К сожалению — потому что на этих листах было нужное ей заклинание и пояснения к нему. Счастье же состояло в том, что остальные полтысячи страниц старинных и невероятно ценных текстов можно было прочитать, хоть и обложившись словарями. На самом деле как таковых заклинаний в книге было довольно мало, автор куда больше внимания уделял чувствам и эмоциям. В средние века маги придавали огромное значение внутреннему состоянию того, кто творит чары.
— Удивительно, — вздохнула Гермиона и отметила закладкой страницу с детальным рисунком бутона розы.
— Что такое? — с легкой улыбкой поинтересовался Малфой. — Снизошло озарение?
— Я просто поверить не могу, — пробормотала она.
— Нашла ужасное темное заклинание?
— Нет, даже наоборот. Здесь страниц десять посвящено любовным чарам.
Малфой рассмеялся.
— Собираешься кого-то приворожить?
— Вовсе нет! — щёки Гермионы невольно вспыхнули.— Дело не в этом. Само заклятие коротенькое, формула простая, как Вингардиум Левиоса. Но тут столько говорится о подготовке к заклинанию! Целую неделю нужно только вдыхать благовония и концентрироваться на цели. Потом вторая стадия подготовки, и только после неё, да еще исключительно на растущей Луне применить заклинание. А если не получилось увидеть этого человека, то нужно выждать минимум два лунных цикла, прежде чем повторить попытку, и…
Гермиона замерла и уставилась на улыбающегося Малфоя.
— Я что-то не так сказала?
— Всё так, — он фыркнул. — Просто для меня это не открытие. Продолжай.
— Что продолжать? — Гермиона смерила его удивленным взглядом.
— Говорить о средневековых магах. Мне интересно, к каким выводам ты придёшь.
Малфой выглядел и впрямь заинтригованным.
— Ну, — она замялась. Было немного некомфортно от давно забытого ощущения. Гермиона словно снова стала первокурсницей, которую удивляло всё волшебное.
— Это совсем не похоже на ту магию, которой нас учили. Я бы, наверное, сравнила это с искусством. Магия, которую мы используем сейчас — это штампованные примитивные картинки, а здесь описано создание полотна. Прекрасной картины. Раньше магия казалась увлекательной, а теперь оказывается, что она стала примитивной!
Малфой улыбался, как сытый кот.
— Рассуждаешь как мои чистокровные предки. Ты уверена, что происходишь из маггловской семьи?
— Абсолютно.
Малфой вздохнул.
— Портрет моей прапра… В общем, довольно древней родственницы обвиняет в этом магглорожденных. Не в обиду тебе, Грейнджер, просто согласись: магглы в большинстве своём склонны всё упрощать. Когда в Хогвартс только начали приходить маглорожденные студенты, многие ритуалы были значительно упрощены. У них не хватало терпения для выполнения старинных заклятий.
— Но это можно объяснить! — Гермиона вскочила на ноги. — Чистокровные с детства окружены магией, видят, как родители колдуют. Для них творить чары так же естественно, как ходить или говорить. У нас всё не так. Сначала всплески стихийной магии, которые могут до смерти напугать. Потом письма и визиты странных людей — и это в тот момент, когда тебе начинают внушать, что детство заканчивается, а волшебство бывает только в сказках, и вообще пора взрослеть. Конечно, у них не хватит терпения на то, чтобы выждать два лунных цикла до следующего упражнения. И дело даже не в готовности терпеть, а в том, как магия рвется наружу.
Малфой удивлённо уставился на нее.
— А вот об этом уже я не мог подумать.
— Удивительно, — Гермиона притворно всплеснула руками. — А если серьёзно, это довольно увлекательный обмен опытом.
— Ты про нашу беседу? — Малфой улыбнулся. — Да, весьма занятно. Теперь ты понимаешь, почему чистокровные считают магглорожденных довольно примитивными.