— Негодяев в управление и сразу на операционный стол, поднимайте всех судебных магов-хирургов, со всех отделений, — окрепший голос лорда Крайчестера перекрыл гвалт. — Подчиняющие артефакты изъять все до единого раньше, чем это отребье очнется. Корабль осушить и обыскать. Потом опечатать и выставить охрану. И фиксировать каждого — каждого! — кто попробует приблизиться под любым предлогом. Даже если это будет начальник порта, даже если сам министр морской торговли, иностранных дел или посол Фарры. Всех брать на заметку и отправлять с любыми вопросами ко мне лично. Все понятно? Выполнять!
Ожил, родимый. Командует — любо-дорого послушать, а если голову к его груди прижать — и вовсе голос отдается в перышках приятной вибрацией. И усыпляет.
— Учитель, вы как?
Точно, капюшончика штруделя забыла, а ведь он так магическими нитками крутил, когда мы корабль ловили, что аж со стороны страшно смотреть было — не мужик в плаще, а прямо пипидастр натуральный. Неудивительно, что у него такой тусклый, усталый голос:
— Я в порядке, Край. Отосплюсь, приму укрепляющие зелья и буду как новый. Что и тебе советую. Настоятельно. Даже нет. Приказываю. Здесь теперь справятся без тебя, через полтора часа подъедет Кристина — я послал отсроченного вестника, девочке надо хоть одну ночь поспать до рассвета. Она закончит все формальности. Так что езжай домой, и никаких Комитетов, иначе повредишь ядро и останешься калекой, хорошо, если только на пару лет без магии.
— Понял я, понял, — тяжко вздохнул вивисектор. — Еду.
А я подумала: какой умный у нас яблочный пирог, в смысле учитель… Домой и спать — это самое правильное занятие в мире! Я вот так прямо сейчас и начну. Пригреюсь на груди у своего лорда и ба-аиньки.
Лорд Крайчестер:
Я бы рванул в Комитет, наплевав на ледяное купание и усталость, но здравый смысл победил. Прав учитель: упрямство ни к чему хорошему не приведет, «перегорю». Поэтому, забравшись в салон, я откинулся на сиденье, запрокинул голову на подушку и приказал ехать домой.
Ворона уютно и немного щекотно возилась у меня за пазухой, и я успокоенно выдохнул — оклемается моя птичка. Увидев ее, распластавшуюся на палубе, я, признаться, изрядно струхнул. За нее испугался. Но птица оживала на глазах, так что можно не нервничать и даже подремать по пути.
Дорога домой прошла словно мимо моего сознания. Я даже не сразу сообразил, когда экипаж остановился. Так хорошо было, тепло у сердца. Я встал, поправил куртку. В ответ раздалось приглушенное:
— Кар-р.
— Ты молодец, пернатая. Девочку спасла, меня спасла. Дома посмотрим, что там с твоими крыльями.
— Кар-р! — ответила ворона гораздо бодрее, высунувшись из-под рубашки. А потом потянулась и совершенно не по-вороньи, скорее по-кошачьи, потерлась головой о мой подбородок. Вот ведь… никогда не был сентиментальным, а тут растаял и сам потерся щекой о шелковистые подсохшие перышки. Хорошо, не видит никто посторонний.
Я решил, что слугам ворону лишний раз видеть незачем. Приказал принести легкий ужин прямо в спальню. В этот раз я был умным: про ворону не забыл, сразу поделил ужин приблизительно пополам. И что удивительно, пернатая съела все подчистую, хотя я думал, что не осилит. Хмыкнув, я прищурился, вспомнив привидевшееся мне в прошлый раз странное любопытство, с которым птичка смотрела на мое переодевание. Если бы я не знал совершенно точно, что трансформация человека в животное невозможна в принципе, я бы подумал… чушь всякую. Нет, надо отдохнуть.
Ворона вон уже перебралась с моего плеча на подушку и распласталась, широко раскинув крылья. Кое-где перья словно обожжены по краям, но не сильно. Это она магические потоки ими? С ума сойти. Я читал что-то такое о свойствах оперения некоторых птиц, из которых даже амулеты делают шаманы на островах, но не про ворон. Ладно, потом разберусь. Главное — сильно она не пострадала.
Некоторое время я на нее просто смотрел, ловя себя на неожиданных мыслях, что оперение у нее красивое и цвета насыщенные, не такие серые, как у обычных птиц. Словно отливают легкой радужной синевой. Даже странно…
Мотнув головой, сходил в ванную, наскоро ополоснулся. Только сейчас, дома, окончательно отогревшись, я начал осознавать, насколько устал. Дошел до кровати, упал на подушку рядом с вороной и моментально провалился в сон.
Обычно мне не снятся сны, я полностью отключаюсь, а наутро ничего не помню, но в этот раз все было иначе. Сон таял медленно, я вполне осознал, что вижу именно видение, случайную игру воображения.