Семён бросил сеть, и молча скрипя зубами, смотрел на супругу. Очень ему хотелось высказаться, очень хотелось сорваться.
– Кричи! – твердо сказала жена, глядя ему в глаза, – давай кричи!
Семён засверлил её самым гневным стариковским взглядом и тяжело вздохнул.
– Бывает, чего уж там. Сейчас распутаем.
– Кричи, сказала! – жена ударила вёслами по воде, – кричи! Пока не накричишься, домой не поедем!
Дед впился в неё злым взглядом. Понял, что она умышленно его провоцирует. Всё понял.
И вдруг очень хитро улыбнулся и закричал. Громко, мощно, он кричал от всей души, выплескивал всё, что накопилось.
Елена Егоровна поначалу смотрела на него очень удивлённо, она не ожидала того, что сделал её Семён. Она не понимала ни единого слова из его пронзительного крика.
– Ах ты, чёрт карельский! – она залилась смехом, просто вдруг всё поняла.
Дед Семён кричал и ругался на неё. Очень сильно ругался. Но делал это на своём родном, уже почти позабытом карельском языке.
– Только по матери сильно не полощи, – смеялась баба Лена над тем, как кричит дед, – а то тёща тебе устроит на небе.
Так с дедовскими криками и смехом Елены Егоровны рыбалка и прошла в тот день. И кстати, быстро прошла, дело спорилось. Так они ещё много лет и ездили на рыбалку вдвоём со смехом и криками. И дед Семён вновь стал милым и добрым старичком. Компромисс, однако.
Актриса.
Вика была актрисой. Не по профессии или образованию, а самой настоящей актрисой, по призванию. Актрисой по жизни.
Она не стремилась к всеобщей славе и лавине оваций, вовсе нет. Она даже и сама не помнила, когда жизнь вдруг превратилась в нескончаемый спектакль. Ей казалось, так было всегда, она играла с самого рождения, родилась актрисой, а может, просто не умела по-другому. Вся жизнь – игра, разве нет?
Играла Вика самозабвенно. Смех, слёзы, истерики, радость и обида – ей одинаково легко удавались все роли. Зрители были в восторге от её таланта, они верили. Учителя и одноклассники, коллеги по работе, родители, муж и дети, никому и в голову не приходило воскликнуть: «Не верю!» Ни разу не усомнился в её таланте никто, все молча поклонялись жизненной игре великой примы.
Трагедия удавалась Вике особенно хорошо, даже отлично. Этот талант она открыла в себе ещё в школе, удачно обыграв смерть любимой бабушки. Не специально, нет, это случилось само собой, полнейшая импровизация. Валентина Михайловна, классный руководитель, перед началом уроков тихонько подозвала к себе Вику выразить свои соболезнования. А уже через минуту плакала и обнимала худенькую шестиклашку, всем сердцем переживая её потерю и горе. Да и как иначе? Ни одно даже самое стальное и пуленепробиваемое сердце не выдержало бы видеть набегающие на глаза ребёнка слёзы, чувствовать его утрату.
Это был триумф! Аплодисментов, конечно же, не было, но освобождение от занятий по семейным обстоятельствам на неделю вполне окупили их отсутствие. А уже через полчаса удовлетворенная своей потрясающей игрой начинающая актриса поедала мороженое в фойе кинотеатра в ожидании фильма. Ушедшую в мир иной бабушку Вика практически не знала.
С тех самых пор жизнь Вики словно вошла в нескончаемую чёрную полосу. Большие и маленькие трагедии стали происходить регулярно. Умирали родственники, родители периодически были на грани развода, просто обиды. Настоящие и выдуманные происшествия обыгрывались Викой с одинаковым успехом, зрители были в восторге. Они жалели бедную девочку, жили её игрой. Так много неприятного выпадало на долю несчастного ребёнка: пьющий отец, гулящая мать, слабые на здоровье бабушки, дедушки, дяди, тёти, так и норовившие умереть в очередной раз, дважды за год изнасилованная сестра, угон семейного авто, обворованная квартира. Талант Виктории не жалел никого.
Это не было банальным враньём и выдавливанием жалости к себе бедной и несчастной. О, нет. Даже самое крошечное событие, неважно, случившееся на самом деле или родившееся в её неугомонной фантазии, она мастерски обставляла по всем правилам театра. Сюжет, постановка, декорации, массовка и она, ведущая актриса, сценарист и режиссёр в одном лице. Каждый её выход на сцену своей маленькой жизни, каждый акт каждой поставленной её пьесы был достоин всех наград и премий мира. Она играла безупречно!
А вскоре ей уже и не требовалось ничего придумывать. Зрители сами давали ей в руки материал для постановок. Страхи, тайны, комплексы, чувство вины – она использовала всё. Одно слово, взгляд, вздох, да просто молчание в нужное время могли направить массовку в нужном ей направлении, спектакль развивался по её сценарию и правилам.
Она с удовольствием примеряла всё новые маски, с азартом осваивала сценическое мастерство. Это было её. Игра помогла ей закончить школу и университет, найти мужа и нужные связи. Да что там, всё соприкасавшееся с её жизнью раз и навсегда становилось частью её театра, статистами и обслугой великой актрисы. Она уже даже не играла, она так жила. Жила для своего зрителя.
Разные маски, разные роли. Верная любящая супруга, укоризненно прощающая мужу мелкие интрижки, настоящая хранительница очага. Несчастная женщина, терпеливо сносившая тиранию супруга для коллег. Неудачно выскочившая замуж дочка для стареньких родителей, мама тяжело больного ребёнка для соседей. Вика никогда не повторялась, играя в жизнь. Быть честной и настоящей, искренней, такой как есть, для неё было слишком скучно. Она уже просто не могла жить по-другому, жить вне игры. Разучилась просто жить, не притворяясь.
Годы шли, и многие роли уже давались с трудом. Юная Джульетта давно не игралась, монологи Дездемоны забывались. Да и на небосклоне появилась новая восходящая звезда, она это вдруг почувствовала. Поняла, что её спектакли всё меньше привлекают супруга. От классики он уходил к другим, более современным прочтениям в исполнении молоденькой и пока никому не известной актрисы. Вике всё труднее удавалось удерживать его своим приевшимся репертуаром.
Он изменял ей и раньше, Вика прекрасно знала, что творится за кулисами её театра. Хотя почему за кулисами? Вика давно превратила его и свои измены в часть действа. Но сейчас было другое. Это была не очередная пассия на недельку-другую, это была угроза, конкурентка на место примадонны. На Викино место. Она не могла этого допустить!
Свежести захотелось? Хорошо, театрал хренов! Будет тебе прощальная гастроль. Одна последняя пьеса, всего одна. Такая, что не забудется никогда.
Вика не могла сыграть молодую очаровательную красотку, давно уже не могла. Но у неё было то, чего и подавно нет у этих начинающих офисных актрисулек мужа. У неё был опыт и профессионализм. Огромный багаж неиспользованных идей, которые она оттачивала и хранила для последнего, самого главного выступления. И вот это время пришло. Её звёздный час, только её!
Виталий Геннадьевич мчался домой на бешеной скорости. Он впервые не жалел свою любимую Ауди, было не до этого. Обгонял, подрезал, с наглостью нарушал все существующие правила дорожного движения. Он слишком торопился и боялся не успеть.
В его жизни происходило что-то невообразимое. То, что не просто выбивало из колеи, а разбивало вдребезги весь уклад, всю стройность жизни и быта.
Утром вдруг позвонил семейный психолог и предложил встретиться для обсуждения и решения проблем. Его, Виталия проблем. Да, как оказалось, у него есть проблемы. У него, у его жены Виктории, у их семьи. И узнал Виталий Геннадьевич об этих проблемах этим утром по телефону, от какого-то мозгоправа. Бред! Полнейший бред!