Но я никогда бы не расстался с Ирой, самые лучшие мои дни связаны именно с ней. Об этом не могло быть и речи, она ведь так доверяла мне. Вот такая у меня странная жизнь, Константин Дмитриевич.
— А Юля знала про эту историю с Ирой?
— Она знала. Я не мог скрыть от нее. Я человек нелюдимый, некоммуникабельный. У меня практически нет друзей. Кому я мог рассказать про все это, как не ей? Знали только мать Иры, Юля, ну и правоохранительные органы, разумеется. А от остальных мне удалось это скрыть. Сами подумайте — какими глазами бы на меня смотрели сослуживцы, что-то в этом есть неприятное. Смерть — понятно, а это…
— Пожалуй… То же самое и теперь…
— Да, да, именно! Поэтому я обратился к вам, а не в милицию! Там возможна огласка, а вам я верю, вы получаете от меня за это гонорар, вы частный детектив, я слышал о вас прекрасные отзывы. Помогите мне! Помогите, умоляю вас! Я не могу жить в таком ужасе, этот рок преследует меня!
— Конечно, конечно.. Но мне трудно работать одному. У меня ограничены возможности — Мне кажется, все дело в этом жутком человеке, о котором вам рассказывал Вадим. Что-то с ним их связывало, не только этот долг. Он что-то сделал с ними или держит где-нибудь у себя. Как бы к нему подобраться… Подумайте, Константин Дмитриевич, я вам заплачу больше того, чем мы договаривались. Но будьте отважны и последовательны Я знаю — дело это опасное, надо как-то воздействовать на него…
— Вот воздействовать на него как раз легче правоохранительным органам, а не мне. К тому же нет никаких доказательств, что это его рук дело.
— Но ведь звонили от него, договаривались о встрече… Они поехали к нему. И пропали. Неужели не ясно, что он подстроил какую-то страшную ловушку?
— А что, у Юли были какие-то отношения с этим человеком?
— Да что вы?! Конечно, нет! Она была чиста, кристально чиста! Она никогда не изменяла мне, вы не знали ее, если бы вы ее знали, вы бы такое не могли себе представить! Но, видимо, он преследовал ее.
Через этого Женю, через Нину. В последнее время Юля была особенно печальна, задумчива. Я видел — что-то мучило ее. Но она мне ничего не говорила, боялась волновать меня, она такая чуткая, внимательная. А мой возраст, мои болезни — у меня гипертония, больное сердце и прочее… Были какие-то звонки, молчание в трубку, и Юля бледнела от этих звонков.
Я понимал, кто-то не дает ей покоя…
Савельев закурил еще одну сигарету, задумался.
— Никаких подозрительных записок или незнакомых вам предметов, подарков вы не обнаружили у себя дома?
— Да вроде бы нет… Но… Как-то раз она приехала от Нины и привезла большой букет роз. Очень красивые цветы, богатый букет, тем более зимой, перед Новым годом. Она сказала, что Вадим преподнес и жене и ей по такому букету к католическому Рождеству. Я потом спросил Вадима, он сказал, что не только Юле, но и жене своей никогда цветов не дарил. И действительно, это, не тот человек, который дарит цветы. Он привык только брать, а такие сюрпризы не в его духе.
И вот я нашел листочек бумаги, на котором записан номер телефона. И буквы: Р. Д. Вот он.
Он достал из ящика письменного стола клочок бумаги.
— Это чей почерк? — спросил Костя.
— Ее почерк. Это легко проверить.
— Значит, она сама записала его номер телефона?
Выходит, между ними все же была связь?
— Ну деньги-то он Нине дал. А Юля тоже хотела участвовать в этих дурацких прожектах. Вот, видимо, и записала его номер телефона.
— Я возьму это пока себе, вы не против? — спросил Константин.
— Да, да, разумеется, возьмите. Это может вам очень понадобиться.
— А больше ничего подозрительного не замечали?
— Ничего. Только само ее состояние. Я пытался расспрашивать ее, что с ней. Но она говорила, что плохо себя чувствует. Я думал, ей просто скучно со мной, я был не против, чтобы она ездила к Нине. А совершенно зря, как оказалось.
Савельев посмотрел на плюгавенького, седенького Серова и еще раз удивился: что гордая красивая женщина нашла в этом невзрачном человечке? Налаженный быт? Уют? Определенный достаток? Неужели ей этого было достаточно для счастья?
Посидев еще с полчасика, он попрощался с хозяином, завел свою «Волгу» и пустился в обратный путь по занесенным снегом дорогам.
Он ехал на медленной скорости по Волоколамскому шоссе и думал… И вдруг поймал себя на странной мысли…
Глава 8
Роман проснулся, зажег ночник — было без десяти шесть. Однако он чувствовал себя выспавшимся. Ему очень захотелось кофе, и, хотя он знал, что кофе вреден ему, не мог отказать себе в удовольствии выпить чашку ароматного напитка. Карина тоже любила кофе, оба они просыпались рано и сидели на кухне, пили кофе, болтали, пока маленький Сашка спал. А потом ей врачи категорически запретили пить кофе, и она стала заменять его слабеньким чайком.
Роман был бодр и мобилен в это февральское утро.
Он знал, что ему делать.
Он позвонил по телефону шоферу и велел немедленно подать к его подъезду машину. Через полчаса ему подали темно-синюю «Ауди».
— Валера, ты свободен, — сказал Роман. — Я хочу покататься сам.
— Как скажете, — пожал плечами Валера.
— Ступай, — отпустил его Роман.
Валера ушел, а Роман оделся и спустился вниз к машине. Погода была не самая лучшая для езды, но ему очень хотелось побыть сегодня одному и в то же время не сидеть в квартире. Он включил фары и рванул машину в февральскую мглу…
Выбрался на Кольцевую, ехал медленно, боясь, что машину занесет Машин было мало, и он довольно быстро доехал до Волоколамского шоссе Никто не знал, что еще в декабре Роман впервые в своей сорокашестилетней жизни стал владельцем загородной недвижимости. Он купил небольшой уютный домик в поселке Воронцово. И сейчас этот пятикомнатный двухэтажный домик, теплый, с газовым отоплением и красивым камином, отремонтированный, обставленный импортной мебелью, ждал его…
…В конце ноября Роман участвовал в не очень серьезной разборке, происходившей в одной квартире.
С ним было трое людей. Вспомнили, что в соседнем подъезде живет Женька, позвонили ему. Впрочем, он не понадобился, дела и без него были улажены, но тут неожиданно Роману стало плохо. Женька предложил зайти к нему. Он открыл дверь своей квартиры и предупредительно пропустил вперед Романа.
Роман прошел в комнату и… остолбенел. «Карина, — прошептал он. — Карина…» На диване сидели две женщины лет тридцати. А одна из них была… Копия, просто копия… У Романа закружилась голова. Он пошел, покачиваясь, к дивану. При этом зрелище дамы быстро вскочили с дивана и отошли к окну Роман прилег и продолжал внимательно глядеть на одну из женщин. «Как же могут быть похожи люди… — думал он. — Почти двадцать лет прошло со смерти Карины, а ей было всего двадцать шесть. Эта женщина старше, но ненамного — ей слегка за тридцать… Но те же глаза, те же каштановые волосы, рост такой же… И еще что-то общее, неуловимое что-то…»
Он видел, что она боится его, его желтого лица, красных глаз, боится людей, пришедших с ним. А ему этого совсем не хотелось Женька принес минералки, он выпил ее с лекарством, ему становилось лучше. И на душе тоже становилось лучше. Он словно бы погрузился в прошлое.
«Подойдите ко мне», — попросил он эту женщину.
Она нехотя подошла. «Сядьте сюда». Она медленно села. «Как вас зовут?» — спросил он. «Юля». — «А что вы здесь делаете? Мне кажется, вам здесь не место».
И она промолчала, не нашла, что возразить на это.
А потом он начал расспрашивать ее. Она рассказала, что замужем за профессором Серовым, что живут они на даче в Воронцове, что квартиру в Москве сдают, что детей у нее нет, а сюда она пришла с подругой Ниной. Тут в разговор мгновенно вступила другая женщина, Нина, и стала рассказывать что-то о своих планах, о каком-то бизнесе, короче — ей нужны были деньги. Много денег. «Я дам», — тихо произнес Роман, не отрывая глаз от Юли. Нина продолжала что-то щебетать, но он больше не слушал ее. Мысли его целиком были заняты Юлей. Юля тоже разговорилась, поняв, что он не желает ей зла, она поняла, что нравится ему. Только не поняла, почему она ему нравится.