– Да.
– А чем нравится?
Я тупо молчала.
– Кейт? Чем тебе нравится мисс Каррингтон?
– Она добрая.
Дальнейших расспросов мне удалось избежать, потому что мисс Каррингтон была уже у порога.
– Здравствуйте! – Тетя Энни отодвинула корзину с фасолью и встала встретить гостью. – Вы, как я поняла, учительница Кейт. А я Энни Моррисон.
Они пожали друг другу руки, без теплоты. Тетя Энни предложила:
– Хотите чего-нибудь прохладительного? А может, чаю? Вы ведь издалека шли, от самого поселка?
– Да, – ответила мисс Каррингтон. – Спасибо. От чая не откажусь. Здравствуй, Кейт. Вижу, ты трудишься. – Она слабо улыбнулась, видно было, что ей не по себе. В те дни я вообще мало что замечала, но на это обратила внимание, настолько это было не в ее характере.
– Кейт, заваришь нам чаю? – попросила тетя Энни. – Возьми самый лучший сервиз, хорошо? Для мисс Каррингтон. – Она улыбнулась гостье: – Кейт чай заваривает лучше всех.
Я зашла в дом, поставила кипятить воду. Тишина в доме стояла необычайная. Бо была в детской, тетя Энни уложила ее там после обеда, Бо вначале вопила как резаная, а теперь, кажется, уснула.
Пока грелась вода, я влезла на стул, достала с верхней полки буфета мамин любимый заварочный чайник. Он был пузатый, гладкий, густого кремового цвета, а на боку ветка яблони с темно-зелеными листьями и двумя румяными яблочками. Яблоки были тисненые, так и круглились под пальцами. Был еще кувшинчик для сливок, сахарница с крышкой, шесть чашек с блюдцами и шесть небольших тарелок – все тоже с яблоками, и на весь сервиз ни единой щербинки. Тетя Энни говорила, что это свадебный подарок моим родителям от одной знакомой из Нью-Ричмонда, а когда я подрасту, он перейдет ко мне, но и сейчас можно его ставить на стол для самых дорогих гостей. Казалось бы, мне полагалось радоваться.
Я обдала чайник кипятком, заварила чай. Чайник поставила на самый красивый поднос, сверху накрыла стеганым чехлом. Рядом я пристроила две чашки с блюдцами, молоко, сахарницу и осторожно двинулась с подносом к выходу. Сквозь сетчатую дверь виднелись силуэты мисс Каррингтон и тети Энни.
– Вы уж не взыщите, мисс Моррисон. Не поймите меня превратно.
Тетя Энни, увидев меня, встала, распахнула передо мной дверь.
И сказала:
– Спасибо, Кейт, красиво ты как все расставила. А теперь нам с мисс Каррингтон надо кое о чем переговорить – может, ты пока дочистишь фасоль на кухне? Или на берегу, если хочешь. Где тебе больше нравится?
– На берегу, – ответила я, хотя не все ли равно?
Я взяла кастрюлю с фасолью, нож, сбежала по ступенькам веранды, свернула за угол дома. И там уронила нож. Он упал, наверное, прямо возле моих ног, но затерялся в высокой траве. Взяв под мышку кастрюлю, я принялась прочесывать траву, раздвигая ее ногами, и тут услышала голос мисс Каррингтон:
– Понимаю, не мое это дело, но молчать не могу. Все они, конечно, умные ребята, но Мэтт не просто умный. У него такая тяга к знаниям… он исследователь, мисс Моррисон, прирожденный исследователь. Из тех, кого мне приходилось учить, он самый способный, на голову выше остальных. И в школе ему доучиться осталось всего год…
– Два года, – поправила тетя Энни.
– Нет, только год. Он ведь перешагнул через класс, он моложе Люка на два года, но отстает всего на год. Экзамены ему сдавать будущей весной. И в университет он поступит, стипендию ему присудят обязательно. Никаких сомнений.
Воцарилось молчание. Пальцами босой ноги я наткнулась на что-то холодное, твердое. Наклонилась, подобрала нож.
Тетя Энни спросила:
– Стипендии хватит на все? На питание, на жилье?
– На самом деле нет. Главное, учиться он будет бесплатно, а с жильем что-нибудь придумаете. Как-нибудь да можно выкрутиться. Мисс Моррисон, простите меня за назойливость, но поймите – это будет трагедия, если Мэтт не поступит в университет. Настоящая трагедия.
Выждав минуту, тетя Энни сказала мягко:
– Мисс Каррингтон, у нас в семье произошла трагедия куда страшнее.
– Понимаю! Понимаю, конечно! Потому-то и кажется несправедливым, если на Мэтта обрушится двойной удар.
Молчание. Тетя Энни вздохнула. И наконец заговорила, по-прежнему мягко:
– Но прошу, войдите и вы в наше положение. Мы рады бы помочь Мэтту, если б могли. Мы всем детям рады бы помочь. Но денег у нас нет. Понимаю, верится в это с трудом, но так и есть. В последние пять лет – нет, шесть – у всех фермеров на Гаспе тяжелые времена. Братья мои оба в долгах, и отец тоже. Влез на старости лет в долги, а ведь раньше ни у кого ни пенни взаймы не брал.
– Но этот дом…
– Деньги от продажи дома и наследство Роберта пойдут на образование Люка, да еще останется понемногу каждому из детей, когда им исполнится двадцать один. Совсем понемногу. Несправедливо это, обделять девочек, чтобы Мэтт учился в университете. Да и все равно не хватит.