Над бровью пса налипло что-то светлое. Олеся подцепила пальцами, зачем-то поднесла к глазам... Пёрышко. Маленькая серая пушинка. Судорогой вывернуло руки, швырнуло на пол, коленями острыми больно... сердце задёргалось, понеслось, запульсировало в висках колючим чёрным льдом. Ужас рвал тесную грудную клетку, хотелось кричать словами... и сил не было оторвать взгляд обезумевших глаз от словно зависшей в воздухе пушинки.
Мама влетела в кухню, практически упала на Олесю, обняла, как крыльями, руками накрыв. Молнией воспоминание детское полоснуло: дождь, хлёсткий, упругий - как вода из душа, - а мама стоит над маленькой Олеськой, мокрая-мокрая, закрыть собой пытается, будто детёныша, кофточкой тоненькой, лиловой...
Рот зажимала, понимая, что кричит. Не помогало. У мамы в глазах ужас плескался, почти через край... Она говорила что-то, но Олеся не могла сосредоточиться, чтобы понять - что же. Отец испуганный совал блокнот и карандаш, но руки плясали, отмахиваясь от невидимой уже серой пушинки, не могли, не хотели держать... "Скорая" приехала, быстро Олесю на диван уложили, холодное что-то пустили по вене. На лицах медиков читалась обыденность. О чём-то говорили с родителями, те отказывались. Олеся равнодушно дышала, уставившись в пространство потолка обесцвеченным, бессмысленным взглядом. Подумалось: проводить надо. Встала, вышла в коридор. Не заметила, как рубашка на груди распахнулась. Руками сказала "Спасибо. До свидания"... Пожилой фельдшер скользнул по Олесиному неприкрытому телу глазами и, нахмурившись, отвернулся.
Юлиус виновато носил по коридору мячик.
Спала до десяти утра.
Мама на работу не пошла, осталась с Олесей дома. Пыталась говорить за завтраком. Олеся пыталась отвечать, потом попросила калькулятор.
- Тебе зачем? - насторожилась мама.
"Хочу посчитать, сколько у меня времени осталось", - написала Олеся на пачке из-под молока.
- Не дам, - сказала мама твёрдо.
Олеся считала на пальцах. Пять часов вечера - десять утра... сорок три... минус семнадцать... Выходило, что двадцать шесть. Полдень завтрашнего дня. "Мама, что мне делать?" - прожестикулировала Олеся отчаянно.
Мамино лицо дрожало и расплывалось Олесиными слезами. Трудно было читать по губам. "Мало осталось... где-то рядом... кто дорог, кому дорога... вспомни..." Упрямо покачала головой. Кому дорога? Смешно. Вам с папой. Кто дорог? Вы с папой. И Юлик.
- А друзья?
Задумалась ненадолго. Встала. Прошла в комнату, включила компьютер.
* * *
Тихая (10:22): Вчера ко мне прилетала ворона. Она оставила мне 43 часа, сейчас уже 26. мне страшно, я не знаю, где и кого искать. Может быть, это ты? Я разошлю это сообщение каждому из вас - тех, с кем я общаюсь. Я тебя прошу - ответь. Если ворона прилетала и к тебе... вчера, в пять вечера... Найди меня. Я не хочу умирать. И ты, думаю, тоже. Пожалуйста. Напиши мне СМСку. Номер мобильника вот...
Я пойду искать тебя на улицу. Так ближе. Так возрастает "может быть".
* * *
"Я всё равно уйду", - повторяла Олеся одно и то же уже в сотый раз - даже руки устали, - "Мама, время теряю".
- Олесенька, ну куда ты? - мама плакала, целовала Олеськины щёки, нос, глаза. - Девочка моя, куда я тебя отпущу?
Девушка высвободилась из материнских рук, взяла со стола лист бумаги и ручку. "Мама, дома я обречена. И никто ничего не сможет сделать. На улице я могу хотя бы найти кого-то... вдруг... Шанс есть, понимаешь?"
"А если я тебя больше никогда не увижу? - написала мама пляшущим нервным почерком. - Олеся, как мне быть?"
- От-пууу-ти... - проговорила Олеся.
Собиралась - в глаза матери не смотрела. Слишком страшно. И так знала, что не вернётся. Врала. Просто... не у мамы с отцом на руках чтобы... Забиться бы куда-нибудь. Как уходят кошки и собаки, когда чувствуют, что пора. Никого не нагружать своими проблемами.
"Ну что я могу ещё сделать, что?.."
У двери мама остановила. Обняла, расплакалась. У Олеси в горле стоял ком какой-то муторной гадости. Щекотало нос слезами. Почти силой маму оттолкнула, вылетела на лестницу. Чуть не споткнулась об Юлика. Пёс моргал жалобно и к ботинкам жался. Олеся подхватила его под мышку и бегом из подъезда бросилась. Ступеньки, диагональ дорожки через двор...
Город обрушился небывалым одиночеством, ледяной безнадёжностью и её, Олеськи, перед ним незащищённостью. Сотни людей, спешащих мимо по своим делам. Запах авто - десятков железных огромных жуков, обдающих на бегу мелкой взвесью грязи и ощущения смертельной опасности. Стекло витрин, отражающих огромный мир, множащих его до безумия. Чахлые деревца - словно забытые детали декораций из другого спектакля. Хаос. Неподвластная устоявшемуся внутреннему ритму суматоха, безумная пляска, головокружение...
Олеся закрыла глаза и присела на корточки посреди тротуара. Глубоко дышать. Сейчас пройдёт. Вспомнить бы, когда она выходила за пределы своего двора последний раз... Поездки с отцом и мамой за город не в счёт... А ведь и не выходила почти, получается.
...Железная стена гаража, острые ржавые заусенцы рванули нежную кожу лопатки сквозь тонкое платьишко. Первый удар палки пришёлся по скрещенным рукам, защищающим лицо, залитое слезами. Второй пропустила, потом на землю сбили, запинали ботинками, кроссовочками, туфельками...
Вкус земли, в рот набившейся, навсегда запомнился. Скрипел на стиснутых зубах - не песок, именно вкус. Дрянь, горечь и собачье дерьмо. Счастливое детство...
Юлиус дёрнулся, замолотил лапами, пытаясь высвободиться и спуститься с хозяйских колен на тротуар. Олеся глубоко вдохнула и открыла глаза. Всё тот же людской поток и снующие жуки машин. Куда идти? Где искать? Кого?..
Побрела по улице, вглядываясь в фотографии-лица спешащих по своим делам прохожих. Ведь где-то рядом... совсем рядом, раз дано так мало времени! Должно тянуть друг к другу, вести интуитивно... должно. Приглядись, Олеся. Внимательнее. Ты должна почувствовать. Угадать. Иди. Ищи.
Кого?..
Сколько людей... все незнакомые, отстранённые, чужеродные. Страшно. Хоть и взрослая, а страшно по-детски. Потерянность, забивающая собой все прочие ощущения. Хорошая спутница в поиске. Надо хотя бы примерно знать, что ищешь, кого, должна быть зацепочка...
Кого?..
Перехватило дыхание. Вновь навалился страх - тяжёлый и горячий. Как она скажет? Если он ищет её - как она услышит? Кто он? Как найти? Снова завертелась карусель "как, где, кого"... Собака ориентируется на нюх. На что уповать Олесе?
Вытащила мобильник, набрала смс, отправила БОГу короткое: "Подскажи!". Ответ пришёл почти сразу: "Иди". Или это "иди ты"? Олеся с трудом подавила в себе желание швырнуть телефон на тротуар. Хотелось плакать. От злости и отчаяния. Потом пришло желание просто броситься под машину. Но Юлик таращился карими вишенками и вилял хвостом. Оставить друга?.. Нет. Кивнула псу головой - идём.
Олеся шла сквозь людской поток, изредка ловя на себе случайные взгляды. Что-то вздрагивало внутри: а вдруг? Вздувалось парусом... и почти тут же опадало. Не тот... не та... не тот... Хотелось крикнуть: "Где ты?"... не моглось. Так только в кино... получалось всё сразу, само по себе. А это жизнь. Что делать? Что?!..
Через два часа она поняла, что назад не вернётся. Не захочет и не сможет.
* * *
Река с высоты моста казалась асфальтовой. Серая, неподвижная, твёрдая, суровая. Изредка проезжали мимо какие-то коробки, пакеты, разный мусор. Как живые, подумала Олеся, провожая взглядом увлекаемую течением пластмассовую голую куклу. Река гипнотизировала. Веки наливались свинцом, хотелось каплей лететь вниз...