Щедрая женщина, которая не ведет счет ни калориям, ни поцелуям, думал Поль, и в то же время всегда помнит о своей выгоде. Но разве женщины не интересны прежде всего своей противоречивостью? Хотя Ольга наверняка была хорошей учительницей, в частной жизни она просто поражала своей безалаберностью. От ее профессионального всезнайства Поль страдал особенно, поскольку сам любил поучать других, а теперь вынужден был мириться с тем, что этой роли ему уже не видать.
Постепенно Поль начал замечать у Аннетты и Ольги нечто общее. Обе женщины заботились о своей внешности, обе ценили идеалы буржуазного воспитания и высокий жизненный уровень. Обе хотели держать мужа в узде, и у той и у другой дрессировка не увенчалась успехом.
Иногда Поль мечтал об отшельнической жизни. Хотя прекрасно осознавал, что все его мечты – просто клише: море, ветер, песок и звезды. Путешествие на лодке по Средиземному морю, в одиночестве или с молчаливым другом, умеющим ходить под парусом. Книги, выбранные по своему вкусу, а не навязанные Аннеттой или Ольгой. Он прятал от любопытных глаз жены брошюру «Как получить права на управление парусным судном» в бардачке машины и детективы в офисе.
С одной стороны, тоска по мужественной жизни на природе, с другой – ежедневная необходимость в костюме и галстуке ожидать клиентов. Поль в своих мечтаниях забывал о том, что в принципе ненавидел физические усилия, даже свой небольшой садик он весной сдавал арендатору, который ковырялся там не разгибаясь все четыре недели сезона посадок. Время от времени, когда он проводил вечера с Аннеттой и был вынужден что-нибудь читать, он листал каталоги, в которых описывались разнообразные изобретения, облегчавшие человеческий труд.
«А не заказать ли нам кварцево-галогенный электрофонарь?» – спрашивал он, например, и Аннетта кивала, не слушая описания достоинств чудо-фонарика. Он радостно отмечал еще практичную корчевальную машину для пней, тележку-мешок на шести колесиках и клеящий пистолет со сменными баллончиками, вписывал номер счета Аннетты в карточку для заказов и просил ее расписаться. Таким образом просторный подвал постепенно превратился в настоящую сокровищницу для любителя мастерить, с тем лишь недостатком, что у Поля как-то не возникало желания делать что-нибудь своими руками.
Единственным, кто разделял интерес Поля к патентованным новинкам, был Маркус.
Он с восхищением слушал рассказы приятеля о новых инструментах и даже одалживал время от времени один-другой. Возвращал он их потом или нет, никто не помнил.
С течением времени Поль стал понимать своего друга: жить с Ольгой оказалось действительно непросто. Во время одной из командировок жены он на своей шкуре почувствовал, как приятно бывает у Ольги расслабиться, вкусно поужинать и как отвратительны утром пепельницы, полные окурков. Убрать вечером, как всегда делала Аннетта, Ольга и не думала. На завтрак рассчитывать тоже не приходилось. На пустой желудок она спешила в школу, где секретарша директора наливала ей чашечку кофе.
К удивлению Поля, у Ольги оказалась точно такая же старая пластинка, как у них дома, – Аннетта любила слушать ее темными зимними вечерами. «Я знаю ее почти наизусть», – заметил он, перебирая коллекцию Ольги пока та поливала утку мандариновым соком.
Ольга вытащила голову из духовки и пояснила: «Мы с Аннеттой открыли этот цикл песен давно, задолго до того, как познакомились с тобой. Она тогда потеряла родителей, а я страдала от несчастной любви, и мы вместе завывали под эту музыку. Поставь же ее…»
Поль со смешанным чувством слушал песни Шуберта, которые любила исполнять и его мать. «Я не был так несчастен, когда бушевали шторма…», – подпевала Ольга из кухни знаменитейшему баритону Германии.
В тот вечер они в первый раз поссорились.
– Почему бы не нанять кого-нибудь для уборки? – спросил Поль, вылавливая пальцами кошачью шерсть из изысканного соуса.
Реакция Ольги была очень резкой.
– У первой нашей приходящей прислуги была аллергия на кошачью шерсть, и она сбежала через неделю. Вторая пылесосила несчастное животное. С тех пор Гаттопардо впадает в панику, едва только слышит этот звук. Чтобы навести порядок в квартире, мне приходится его запирать!
Поль оценивающе посмотрел на кота, который, казалось, был продуктом смешения всех мыслимых ангорских и персидских пород:
– А сколько ему, собственно, лет?
Этот вопрос и стал причиной ссоры. «У того, кто надеется на скорую смерть кота, нет сердца, и поэтому он может засунуть утиный крестец сам знает куда!»