— Все будет сделано как надо, — сказал Абдусаттор и прибавил: — Плохо, что вы слегли. Привезти врача?
— Нет, не надо, сам выкарабкаюсь… Что нового о Дадоджоне?
— У меня ничего. Я думал вас спросить.
— Ничего я не знаю, — поморщился старик. — Все мои страдания из-за него. Ради него, непутевого, стараюсь, а он, дурак, бегает от меня. От счастья своего убегает.
— Может, задержать его?
— Ты все шутишь?
Но Абдусаттор не шутил. Ему ничего не стоило послать милиционера. Он не любил миндальничать, предпочитал рубить сплеча, используя власть и силу. Дай Мулло Хокирох согласие, он доставил бы Дадоджона под конвоем да еще со связанными за спиной руками.
Представив эту картину, Мулло Хокирох взглянул на Абдусаттора и не сдержал вздоха: ну и тупица, дурак дураком. И на таких опираться? Один стоит другого: Абдусаттор болван, Хайдар гуляка, Бурихон… нет, Бурихон уже не опора. Пока он еще сидит в кресле, но карьере его конец! Он теперь только на то и годен, чтобы помочь замести кое-какие следы. Один был среди них достойный — Нуруллобек. Но он, Мулло Хокирох, сам оттолкнул его, сам сделал своим врагом…
— Что с Нуруллобеком? — спросил Мулло Хокирох.
Абдусаттор помрачнел:
— Выпускают его…
— Когда?
— Может, даже сегодня. Бурихон получил предписание.
— Я так и знал, — сказал Мулло Хокирох и, пожевав губами, добавил: — Ладно, пусть выпускает. Хватит с Нуруллобека и тех дней, что посидел за решеткой. Теперь он будет умнее.
— На всю жизнь запомнит! — засмеялся Абдусаттор. Глянув на часы, он сказал: — С вашего позволения, я пойду.
Старик кивком головы разрешил ему удалиться. Абдусаттор попрощался и ушел. Голову снова стиснуло железным обручем, боль, от которой впору лезть на стенку, пронзила все тело. Мулло Хокирох закричал, впал в беспамятство, стал бредить. В комнату прибежала жена; не зная, как помочь, села у его изголовья и уставилась на него.
Эта морщинистая, с потухшими глазами старуха знала все секреты и тайны Мулло Хокироха. Может, поэтому и была она такой покорной, боязливой. Она не жила — увядала. Не видела ни одного светлого дня, не слышала ни одного доброго, ласкового слова, знала только хлопоты по дому, безропотно исполняя все, что скажет муж. Если она о чем-то печалилась, то никто об этом не догадывался, если кого-то жалела, то молчком. Она не докучала мужу расспросами, не высказывала никаких желаний, будто их у нее не было. Именно такая жена, незаметная, как тень, тихая, как мышь, и нужна была Мулло Хокироху. Он внушал ей, что она перед ним виновата — оставила его без детей, бесплодна, — и, попрекая этим, твердил, что терпит ее лишь из милости и сострадания. А в душе смеялся над ее глупостью и доверчивостью. Он-то прекрасно знал, что виноват в этом сам.
Сидя сейчас у изголовья мужа, слушая его душераздирающие стоны, старуха думала, что неспроста терзает его адская боль. Это бог карает за грехи. Зло не остается безнаказанным, за все воздается. Может, те, кого стариц заставил страдать, денно и нощно проклинали его, желали ему корчиться в муках, искать избавления в смерти и не найти… И вот их проклятия сбываются.
Вдруг вбежал Ахмад и сказал, что тетушка Нодира ведет врача. Старуха встала с места и засеменила навстречу…
— Салом, ака Мулло! — сказала тетушка Нодира, приблизившись к постели. — Что это с вами случилось? Вчера чувствовали себя хорошо?
Старик, заслышав голос председательницы, хотел было приподнять голову, однако не хватило сил. Он едва открыл глаза, с трудом разнял губы:
— Ничего, пройдет…
— А я и не знала, мне Абдусаттор сказал. Доктор как раз был у меня в кабинете, мы и прибежали, — сказала тетушка Нодира и отошла, уступив место врачу.
Проверив пульс, прослушав сердце и легкие, пощупав ребра и голову, врач сказал, что ушибы сильные, но переломов нет. Требуется абсолютный покой, придется несколько дней полежать.
— Раз надо — лежите! — сказала тетушка Нодира.
— А работа как? — спросил Мулло Хокирох, чуть-чуть пришедший в себя. — Нельзя держать амбар на замке.
— Найдем выход! — ответила тетушка Нодира. — Мир будет вертеться и без нас с вами.
— Так-то оно так, только это… я амбар берегу пуще глаза, как же доверю его другому?
— Найдем честного человека, не беспокойтесь. Отлеживайтесь, поправляйтесь.
— Спасибо, почтеннейшая, да продлит всевышний ваши годы нам на благо, — произнес с легким вздохом Мулло Хокирох.
Врач сделал ему укол, потом дал коробочку с таблетками, сказал, чтоб принимал три раза в день, и стал собирать свою сумку. Тетушка Нодира поднялась.