33
Зима выдалась суровая. На редкость обильные снегопады и неожиданно сильные морозы лишили овец подножного корма. Если бы не сено, заготовленное близ становища, и если бы Туйчи раз в неделю не подвозил жмых и овес, вряд ли удалось бы сохранить поголовье. Почти до самого конца января овец держали в кошарах и пасли только около дома, поэтому Дадоджон большую часть времени проводил в обществе дядюшки Чорибоя и его сыновей.
Днем он вместе с Камчином присматривал за овцами, раздавал корма, таскал из колодца воду, гонял отару по кругу, чтобы животные не застаивались на холоде и не заболевали, а вечерами, загнав их в кошару, отогревался в теплой мехмонхоне за сандалом. После ужина, выпив крепкого зеленого чая, он раскрывал книгу «Проделки хитреца», и все домочадцы погружались вместе с ним в дивный мир сказок. Иногда во время чтения вдруг заливались неистовым лаем собаки. Камчин вскакивал первым, за ним мигом поднимались дядюшка Чорибой, Шамси и Дадоджон. Выбегали с двустволками, чтобы помочь собакам догнать голодных волков. Порой налетали бураны: тогда и вечер, и ночь проходили беспокойно — по нескольку раз наведывались в кошары.
Сегодняшнее утро оказалось ясным и солнечным, мороз отпустил. Ребятишки высыпали наружу, катались на льду, играли в снежки, барахтались в сугробах. После завтрака Камчин сказал, что выведет отару в степь, снег истончал, пусть овцы поработают копытами, поищут корм, им это полезно. Дядюшка Чорибой заметил, что, прежде чем выводить, надо взглянуть на небо.
Они вышли из дома. Солнце уже поднялось довольно высоко, на небе ни облачка, только на далеком западном горизонте стояла легкая дымка. Посмотрев на нее, дядюшка Чорибой сказал:
— К вечеру погода может испортиться. Хотите прогулять отару выводите, но далеко не уходите. Не нравится мне эта дымка.
— Может, еще рассеется, — сказал Камчин.
— Ветер, мой дорогой, подобен тебе. Как угадать, что взбредет ему в голову? — улыбнулся дядюшка Чорибой. — В любом случае будьте осторожны.
— Будем поглядывать на небо, — сказал Дадоджон.
— Знаю я этого непоседу, — кивнул дядюшка на сына. — Как выведет отару, так гонит к саю Селоб.
— Ну, Селоб-сай это близко! — засмеялся Камчин. — Рукой подать!
— Осторожность головной боли не причиняет, сынок. Поэтому, повторяю, далеко не ходите.
— Ладно, вернем овец сытыми и невредимыми, — пообещал Камчин.
Они выпустили овец и погнали их в степь.
Во главе отары шел большой рыжий козел, по обеим сторонам и сзади плелись внешне ленивые, а на деле зоркие и быстрые псы-волкодавы с обрезанными хвостами и ушами. Грузные овцы, большинство которых составляли суягные матки, двигались не спеша. Камчин и Дадоджон ехали на конях. Как Камчин и говорил, снег истончал, немножко подтаял. То и дело встречались волчьи следы.
Километрах в двух от дома позволили овцам разбрестись, но Камчин сокрушался, что это не пастьба, а мучение. Время от времени он поглядывал на запад, дымка на горизонте то сгущалась в серенькое облачко, то, кажется, рассеивалась. Дадоджон спросил, почему Камчину не нравится такая пастьба? Ведь овцы все-таки сыты, недавно покормили сеном.
— Сухое сено, — ответил Камчин, — не сравнить с полевой травой, даже сухой, но на корню. Вся сила в корнях. Я же вижу, недовольна скотинка, по ее дыханию это чувствую, по взгляду понимаю. Вон посмотрите, как остервенело бьет копытцем по снегу, нет настоящей травки, мало! Губа сказала, что пришло, рот — что вошло, а брюхо спрашивает, что же там было, что не дошло, — засмеялся Камчин.
— Я понял, к чему клонишь, — улыбнулся Дадоджон. — Хочешь в Селоб-сай?
— Угадали! Трава там стоит на корню двенадцать месяцев в году. Чем больше каракульская суягная матка сжует верблюжьей колючки, тем выше качество смушки.
Дадоджон, уже зная нрав Камчина, решил подзадорить его.
— При чем тут верблюжья колючка и прочая травка? Шкуры-то отправляете на завод сырыми. Как обработают там, такой и выйдет каракуль.
— Неправда! — горячо воскликнул Камчин. — Как окотится овца, я сразу могу сказать, какой каракуль выйдет из ягненка.
— Ну, ну, увидим…
— Могу поспорить!
— Придет окот, поспорим, — сказал Дадоджон.
Дымка на горизонте вроде бы и вправду рассеялась. Дадоджон согласился с Камчином, что ее не видать, и, подождав еще немного, они все-таки решились погнать отару к саю Селоб.
Они добрались туда в полдень — обогнули большой холм, миновали каменистое плато и спустились в ущелье. Открывшаяся взору картина восхитила Дадоджона. Берега безводного сая были в зарослях кустарника, на котором еще сохранилась прошлогодняя листва. И трава вокруг зеленая, только немного потемнела. Глаза Дадоджона, утомленные однообразной белизной, сейчас отдыхали.