Дадоджон был красив и хорошо сложен: среднего роста, с крепким торсом, на котором играл каждый мускул, черноглазый и чернобровый. Шла ему и офицерская форма — ладно, даже щегольски сидели на нем и мундир, и гимнастерка, суконная шинель и дубленый полушубок. Сейчас на нем была шинель. Он запахнул ее и, надев фуражку, вышел.
— С прибытием, значит, можно поздравить? — спросил стоявший у подножки проводник с седыми обвислыми усами на морщинистом лице.
— Спасибо, отец, — ответил Дадоджон.
— Это тебе спасибо, голубчик, — сказал проводник и, вздохнув, прибавил: — Вызволили народ из беды, вовек не забудется!..
Дадоджон улыбнулся, пожал проводнику руку, пожелал счастливого обратного пути и зашагал по узкой цементной платформе, лавируя между суетливо сновавшими в вечерней дождливой мгле пассажирами. Его обгоняли, толкали люди с мешками, чемоданами и узлами, хныкали и галдели ребятишки, женщины в сердцах кричали на них, а те заливались ревом. Шум, гам, тарарам… Многие мужчины, в надежде быстрее оказаться у цели, лезли под вагоны двух темных составов, стоявших на соседних путях. «Нет, это не для меня», — усмехнулся Дадоджон, заметив, как какой-то тип, чертыхаясь и матерясь, тащил за собой под вагон громадный, цепляющийся за рельсы и выступы мешок.
— Выход где? Где выход?! — налетела на Дадоджона женщина, обезумевшая от толчеи и суматохи.
— Идите за мной, — сказал Дадоджон.
Он дошел до конца состава, повернул направо и, шлепая по лужам, пересек обе железнодорожные колеи и оказался на большом перроне ташкентского вокзала.
— Ой, спасибочко, касатик, спасибо, родимый, дай бог тебе здоровьичка и счастья, — затараторила женщина, но Дадоджон лишь скользнул по ней взглядом и ускорил шаг.
Ему надо было пройти в зал для военнослужащих, расположенный в отдельном павильоне неподалеку от здания вокзала. В ту сторону торопилось много военных. Дождик все сыпал, шинель набухла и потяжелела, но Дадоджон этого не ощущал. Им владела одна мысль: как скоро будет поезд на Богистан и удастся ли сесть? Двигаясь в потоке военных, он с каждым шагом испытывал все большее беспокойство.
Так и есть, полно народа! И тут толчея, шум и гам, вонь и сизый табачный дым. Вещмешки, чемоданы, сундучки, тюки забили и без того узкие проходы. На скамьях играют в карты, спят, едят. Кто-то идет к выходу, кто-то, наоборот, протискивается в глубь зала.
Дадоджон отыскал взглядом вход в кассовый зал и стал пробиваться туда. У касс стояли измученные ожиданием люди. Дадоджону удалось приблизиться к кассе для офицеров. Толпа здесь была относительно небольшая, однако, когда будет поезд на Богистан и дают ли на него билеты, никто не знал. Наконец один голубоглазый майор сказал, где висит расписание. Последовав его совету, Дадоджон протиснулся в тот угол и выяснил, что прямой поезд будет лишь завтра, в восемь утра, но есть проходящий, который должен прибыть через полтора часа. Стоянка сорок минут. Если удастся сесть, утром Дадоджон сойдет на станции, а к полудню доберется до райцентра. Лучшего варианта нет. Но как достать билет?
На всякий случай Дадоджон занял очередь. Впереди стояло человек двадцать. Все они говорили об одном — что поезд идет в Туркмению и места на нем вряд ли будут. Если и станут продавать билеты, достанутся они нескольким счастливчикам. Но никто, даже тот девятнадцатый, за которым встал Дадоджон, не терял надежды — а вдруг повезет, вдруг свободных мест окажется больше, а вдруг… одним словом, десятки этих обнадеживающих «а вдруг».
Дадоджон брал билет по воинскому требованию. Билет был до Богистана. Сейчас предстояло лишь сделать отметку. Как выяснилось, компостировать билет нужно было и стоящему впереди капитану. Он сказал, что нет ничего хуже неизвестности, и решил пойти к военному коменданту вокзала.
— Я с вами, — сказал Дадоджон, и, предупредив всех, занявших за ним очередь, что отлучаются на минутку, они устремились в комендатуру.
Увы, таких умников оказалось немало. По крайней мере, десять — двенадцать офицеров, от младших лейтенантов до майоров, сгрудились возле Стола коменданта и, изматывая душу себе и ему, просили закомпостировать билет на проходящий поезд. Но комендант отвечал всем одинаково: пока ничего не известно, подойдет поезд — узнаем, может, будут места, а может, и нет…
Капитану все же казалось, что здесь он скорее добьется результата, а Дадоджон, безнадежно махнув рукой, решил вернуться в очередь. Перевесив вещмешок с одного плеча на другое, он вышел на привокзальную площадь и вновь, как при выходе из вагона, ощутил легкое головокружение. Его вдруг потянуло прочь от шумного душного вокзала, захотелось подышать свежим воздухом, полюбоваться площадью, сквериком, что чернел в отдалении, и прилегающими улицами.