— Есть тут, кто выслушает трудящегося человека?! — гневно выкрикнул он гулким басом.
— Что стряслось? Чего расшумелся, Ульфат? — спросил Нурбабаев.
— Попробуй не шуметь, если не дают ни работать, ни жить! — воскликнул Ульфат и, шагнув, взялся за спинку стула.
— Это Ульфат Расулов из колхоза «По ленинскому пути», — сказал Нурбабаев Аминджону ровным спокойным голосом. Затем вновь обратился к Ульфату: — Кто мешает жить? Что он сделал?
— Хуже не сделать! — яростно выдохнул Ульфат. — Мулло Хокирох, будь он проклят, жену увел, в город сбежал…
— Что-о? — изумился Нарбабаев. — Чего ты мелешь? Да что он будет делать, Мулло Хокирох, с твоей женой, на голову, что ли, посадит?
Удивился и Аминджон. Он хорошо помнил Мулло Хокироха — степенный, благообразный, уважаемый старичок. Неужели мог отколоть такое?..
— Я был в поле, — стал объяснять Ульфат, — прибежали, говорят — у жены схватки. Она и так уже два дня мучилась, не могла разродиться. Я примчался домой — жены нет, сказали: Мулло Хокирох подкатил на машине, увез ее в город…
— Так он повез ее в роддом, — облегченно вздохнул Нурбабаев. — Доброе дело сделал.
— Кто дал ему право распоряжаться чужими женами и детьми? — не унимался Ульфат.
— Ты благодарить его должен, а не клясть. Он ведь помог тебе.
— К докторам повез, хорошо поступил, — вставил Аминджон.
— А если я не желаю? — кипятился Ульфат. — Чего он всюду сует свой нос? Пусть свою жену возит к докторам, чужих не касается. Я не хочу…
Ульфат не успел досказать, слова, как говорится, остались на кончике языка — в кабинет вошла секретарша и сообщила, что пришел Мулло Хокирох, просит принять его по поводу этого скандала.
— Пусть войдет, — сказал Нурбабаев секретарше и вновь повернулся к Ульфату: — Вот видишь, старик сам заявился, сейчас разберемся…
Вошел Мулло Хокирох — воплощение вежливости и учтивости. Приложив руку к груди, поздоровался:
— Ассалому алейкум. — И тем же почтительным тоном произнес: — Простите, уважаемые товарищи, за нежданное вторжение. Но услышал — мой сын Ульфат в волнениях и смятении, и подумал, как бы не доставил вам лишних хлопот…
— Вовремя поспели, в самый раз! — улыбнулся Нурбабаев. — Он утверждает, что вы умыкнули его жену.
Старик чуть заметно ухмыльнулся и медленно проговорил:
— Шутите, раис. Мы с вами давно вышли из того возраста, когда уводят женщину. Теперь уж нас умыкают.
Нурбабаев и Аминджон рассмеялись. Однако Ульфат, зло глядя на старика, вскричал:
— А, все вранье?! А кто машину пригнал, кто старух разогнал, кто уволок больную женщину в город? Вранье это, да?!
— Нет, мы не говорим «вранье», — спокойно ответил старик. — Да, я привез твою жену в город, в больницу, спас ее от смерти, даровал жизнь и жене твоей, и сыну. Если я поступил плохо, изволь, вот сидят наши правители, готов принять любую кару, которую присудят.
Но Ульфат, кажется, не слышал этой последней фразы. От гнева его не осталось и следа. Он вдруг побледнел и, растерянный, уставился на старика округлившимися, лихорадочно заблестевшими глазами.
— Сын? — прошептал он. — Какой сын? Неужели жена принесла мне сына?
— Да, поздравляю с сыном! — улыбнулся Мулло Хокирох. — Мне наказанье?..
— Где? Где мой сын? — вновь закричал Ульфат, схватив старика за руку. — Господи, что за день?!
— Сын твой в больнице, под присмотром нянь и врачей.
— В больнице?! Простите за все, я побегу, сына хочу увидеть, сына! — воскликнул Ульфат и, ни на кого больше не взглянув, стремглав выбежал из кабинета.
— Таков вот наш народ, товарищ Рахимов! — обратился старик к Аминджону. — Все еще не избавился от невежества, прозябает во тьме. За годы войны опять усилилось влияние религии. Не ходят к врачам, лечатся у мулл и прочих пройдох заклинаниями, приобретают амулеты. Устраивают «алас», «биби сешанбе», «оши бибиён»[2]… Не будь меня, не привези я силой несчастную страдалицу, жену этого балбеса, в больницу, она б околела в руках грязных повитух, темных старух.
— Правильно поступили, ака[3] Мулло! — сказал Нурбабаев вместо Аминджона. — Благодаря стараниям таких, как вы и тетушка Нодира, людям живется спокойно.
— Да что там я, просто пыль дорожная, — заскромничал старик. — Делаю, конечно, что могу. Помогаю тетушке Нодире.
— Вы ведь заведуете в колхозе складом и еще… — произнес, припоминая, Аминджон.
Старик быстро добавил:
— Завхоз я, завхоз.