Мимо, звонко хохоча, пробежали темноволосый парень и белоголовая девушка. Аминджон подумал, что жизнь, несмотря ни на что, торжествует…
Дома Аминджона радостно встретили семилетний Нодир и шестилетняя Дильбар. Сын держал в руке персик, дочь — абрикосы.
— Ого! — воскликнул Аминджон. — Видно, мама сегодня расщедрилась на угощения. Хорошо, очень хорошо. И плов, наверное, будет?
— Будет плов и вино, — выпалила Дильбар.
— Э-э? — Аминджон рассмеялся. — В честь чего вино?
— Дедушка принес, — сказал Нодир, опережая сестру, и показал руками: — Во такую бутылку.
— И урюк принес, — добавила Дильбар.
— И персики, — подсказал Нодир.
— Хороший дедушка!
А из кухни вышла Саодат. Ее лицо озарила улыбка.
— Опять поздно? — шутливо упрекнула она своим мягким, мелодичным голосом. — Плов-то перестоял.
— Ерунда, — широко улыбнулся в ответ Аминджон. — Все равно будет вкусно.
— У мамы всегда все вкусно, — убежденно вставил Нодир.
— У мамы сладкие руки, — сказала Дильбар.
— Да, у мамы сладкие руки, потому-то и вы у меня сладкие, — засмеялся Аминджон и, разом подхватив обоих, осыпал их поцелуями. — Ох, какие сладкие!
— Ну, хватит, хватит сладкоречий! — остановила Саодат. — Быстрее за стол, давно накрыт.
— Неужто с вином? — спросил Аминджон, отпуская детей, и не скрыл удивления: — Что за щедрый старик объявился?
— Мулло Хокирох, милый человек.
— Мулло Хокирох?!
— Так назвался. Сказал, что вы его знаете. Я не хотела брать, но он упросил: фрукты, мол, из собственного сада, своими руками собирал, и вино сам сделал из своего винограда. Я не смогла обидеть, взяла.
Улыбка сошла с лица Аминджона.
— Напрасно! — глухо вымолвил он. — Придется вернуть.
— Вернуть?! — ужаснулась сердобольная и простодушная, доверчивая Саодат. — Да ведь, хуже нельзя обидеть человека!
— Я увидел его сегодня впервые. Но если бы даже знал хорошо… — Аминджон жестом показал, что все равно отверг бы подношения, и, не желая огорчить жену, смягчил тон: — Прошу тебя, дорогая, посмелее отказывай, ни у кого ничего не принимай, хорошо?
Саодат пожала плечами.
— Воля ваша.
— Ладно, потом разберемся. Поскорей, пожалуйста, снимай плов, аппетит разыгрался…
Жена увела детей мыть руки, а Аминджон прошел в комнату и сразу увидел на обеденном столе старинную четырехгранную бутыль с вином под самую пробку, а на подоконнике — большой поднос с крупными золотисто-розовыми персиками и светло-янтарными абрикосами. От них исходил пряный, щекочущий ноздри аромат. Кроме бутылки на столе стояли две рюмки и две глубокие тарелки, одна — с мелко нарезанным зеленым луком, другая — с тонко, красивыми колечками нарезанными помидорами.
Аминджон подошел к окну и распахнул его. Перебивая аромат фруктов, в комнату ворвались освежающие, благоуханные запахи вечернего сада.
Да, занятный старик этот Мулло Хокирох. Чего ради он вдруг пожаловал в дом? Да еще с подарками? Откуда такая ретивость? И ведь там, в райисполкоме, словом не обмолвился. Неужто только играет простодушного, а сам далеко не простак? А может, действительно от чистого сердца? Нет-нет, я ему не сват и не брат, мы едва познакомились, порядочные люди так не поступают. Это с дальним прицелом сделано. Сегодня — ведро урюка и персиков, завтра — бочку вина, послезавтра — одного-двух баранов, а там, глядишь, и наличными — тысячу рублей или десять тысяч, даже сто тысяч, в зависимости от делишек, которые хотят провернуть. И никуда не денешься, не вырвешься, как не вырваться мухе из сетей паука. Ай да старик, ну и ловкач! Кого-то, наверное, он уже так купил. Нурбабаева? Нет-нет, Нурбабаев не из таких. И Назаров, начальник милиции, на это не пойдет. Может, судью, прокурора, заведующих райпо и заготпунктов? Надо проверить… да, проверить! Пусть старик простит, если зря подозреваю, но другого объяснения его поступку пока не найти.