Мы побежали к окну.
По улице так же текла толпа беженцев, люди прижимались к домам. Что-то изменилось. И вдруг мы поняли, что по мостовой, прямо по середине улицы, шли красноармейцы. Группами, по одному... У многих забинтованы головы черными от пыли бинтами. Женщины уступали дорогу, смотрели на красноармейцев неотрывно, тяжело. Бойцы смотрели себе под ноги.
На стенах комнаты продолжалась пляска теней, точно в театре, когда на сцене показывают пожар. Это был последний акт из пьесы про довоенный Воронеж.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Неизвестный грабитель в стоптанных сапогах заглянул и к тете Кларе.
Комнатка у нее была напротив нашей, чуть-чуть дальше по коридору, комнатка была маленькая, но казалась просторной — в ней почти не было мебели: стояли лишь кровать, секретер, столик для кофе, за ним удобно было играть в карты, шкаф заменяла ниша в стене. Посредине комнаты лежал персидский ковер. Ковер раньше висел на стене, но, когда его пообглодала моль, тетя Клара погоревала-погоревала и бросила под ноги. Еще в комнате стояла этажерка с книгами, может быть интересными, но они были на немецком и французском языках. Мне была непонятна страсть тети Клары читать книги на чужих языках — на своем прочитать все книги жизни не хватит.
Грабитель в сапогах странно грабил. Он закатал ковер, опрокинул этажерку с книгами, перерыл постель, сломал крышку секретера, вынул из него письма, фотографии и прочие документы.
Мы стояли и смотрели на погром. И вдруг услышали, что кто-то смеется. Смеялась тетя Клара.
— До чего же похоже! — никак не могла она успокоиться.— Искал... Господи, что искать-то! Трудов больше потрачено.
— Что искал? — спросили мы.
— Ну, мои брошку, серьги, кольца... Знает, что у меня есть, свой вор, видел, наверное, когда я надевала по праздникам. Сообразил, что на окопы вряд ли возьму. Вот искал золото, перерыл, тайник искал. Кому горе, кому радость.
— А вдруг нашел?
— Нет, не нашел, я бы сразу увидела. Я стреляный воробей.
Мы пошли на кухню. Тетя Клара засучила рукав кофточки, вынула крышку из дымохода для самовара. В номере самовара ни у кого не было, дымоходом никто не пользовался. Тетя Клара запустила в него руку, вынула что-то, завернутое в газету. В газете оказался мешочек из замши, он затягивался, как кисет, серебряной цепочкой.
— Вот они, сокровища Монтецумы, — опять засмеялась тетя Клара.
Она развязала мешочек, вынула серьги, кольца и дутый золотой браслет. Надела украшения на себя, посмотрелась в зеркало, прошлась по комнате.
— Камушки... Этот камушек еще ничего, приличный.
Тетя Клара далеко отставила руку, у нее на пальце засверкал камень, в него попал отблеск пожара и распался на желтые и зеленые искорки.
Она сняла украшения, сложила в мешочек с цепочкой, надела цепочку на шею, спрятала мешочек под кофту на груди.
Потом мы помогали ей собирать фотографии. На них были дядьки с погонами. Офицеры! На одной фотографии был дядька в треугольной шапке, рука у него лежала на груди.
— Это ваш отец, генерал, да? — спросил с презрением Рогдай.
Мы ненавидели офицеров, беляков. Тетя Клара была ничего, но то, что у нее отец оказался генералом, нам очень не понравилось.
— Это Наполеон,— рассмеялась тетя Клара.— Россию хотел завоевать. Вот Кутузов, вот Брусилов... Скобелев. Прославленные русские полководцы. Идея — сильная вещь,— задумчиво говорила тетя Клара, не замечая нас.— Я убедилась. Какая идея была у Корнилова? «Единая и неделимая»? Царя на престол? Разве это идея — посадить нового тирана? Но у белых была армия-машина. Машина... Чины, дисциплина... Выполнить любой приказ. Сознательно пойдет на смерть, ну, тысяча людей, а в армии миллионы. Убери дисциплину — и все рассыпется.
Она спрашивала себя и сама себе отвечала.
— У меня было два брата. Одного встретила в Ростове, у Корнилова был. Он спился. Он выполнял приказ, не веря в его целесообразность. Разум кричал: «Ты предаешь Россию!» И не дай бог вам, чтобы когда- нибудь вы узнали подобные муки. Он не мог стать дезертиром... И поэтому погиб. Умер от тифа. Как бездомная собака. А ведь мы родственники Скобелева, русского полководца. Где ты, второй мой брат?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ночью немецкая авиация оставила в покое центр города и набросилась на окраины, где были расположены заводы, железнодорожные станции... Около Курского вокзала полыхало полнеба. Пыхали разрывы зенитных снарядов. Иногда, как головка спички, загорался немецкий бомбардировщик и с ревом уходил к Дону.
— Утро вечера мудренее,— решила тетя Клара. Она предложила отправиться спать к ней. В ее комнате не было осколков от оконного стекла: окна у нее выдавились взрывной волной из дома во двор.