В открытую дверь не спеша, с достоинством, самовлюбленный до отвращения, вошел младший брат уссурийского тигра, огромный, толстый, с лоснящейся шерстью кот. Он прямиком направился ко мне, начал тереться о ноги и замурлыкал, как мотоцикл на заре.
— Так это же Чингисхан,— опомнился Рогдай,— Не сойти с этого места! Чингиска, какими судьбами?
Мы схватили кота, бешено начали гладить, чесать за ушами, целовать.
— Предатель! — без злобы попрекали мы кота.— Нас бросил, променял на чечевичную похлебку.
— У нас таких боков не отрастишь,— прижал я кота к груди.— Нашли все-таки тебя. Почему не вернулся? Отвечай!
— Не видите, что он кастрированный,— сказал печально Муравский.— Сразу видно. Кастраты из дома не бегают, они дома мурлыкают.
— И стихов не пишут,— сказала Галя.
— И мышей не ловят,— сказал я.
— Тем более не ходят на задних лапах,— резюмировал Рогдай.
— Это надругательство над природой,— сказал Муравский.— Возмутительно!
А день продолжал преподносить сюрпризы.
— Барсик! — послышалось из коридора.— Где мой Пусенька, где мой Кусенька!
Нашей соседкой была женщина, которая полтора года назад первой купила кота в мешке. До чего же тесен мир! Между прочим, я вывел теорию, что, если встретятся два незнакомых человека, они обязательно найдут общего знакомого, а у нас встреча шла напрямую. Только непонятно было, как второй раз к ней угодил Чингиска? Видно, выследила, она же знала, где мы живем.
Увидев нас, женщина заметалась, затем вырвала Чингиса и засеменила по коридору к своей комнате, судорожно начала открывать дверь, но от волнения не могла попасть ключом в замочную скважину, при этом еще и возмущалась:
— Не отдам! Он мой!
Захлопнув за собой дверь, женщина утихла. Из-за нее мы не услышали, как пришли новые гости — Серафима Петровна, Елка, Настя и Рита. Рита принесла настольную лампу с матовым абажуром, вместо приветствия протянула лампу.
— Дарю! — сказала Рита.— Будешь чертить — чтоб не испортил зрение. В твоем техникуме черчение основной предмет. Я бы никогда не смогла сделать чертеж, терпения не хватает выводить каждую черточку разной толщины. И никаких эмоций, как муравей.
— У меня академический отпуск,— сказал я,— но все равно большое спасибо! У меня накопилось уже чертежей, нет рейсшины, доски, ватмана и готовальни.
— Попроси у кого-нибудь на время...
— Готовальню, как часы и велосипед, в чужие руки не дают.
— Как и жену,— сказал мрачно Муравский.
— Тогда будешь читать,— сказала Рита.— Твой брат будет уроки учить.
— Я уроки готовлю в другом месте,— сказал Рогдай.
— Тогда тоже читать будешь.
— Некогда мне ерундой заниматься.
— Мне ее назад забрать?
— Еще раз говорю: «Спасибо».— Я взял лампу и поставил на стол у окна.— Книжки хорошие трудно достать. Я пошел в городскую библиотеку, а там временно не записывают, потому что читателей больше, чем книг, помещение плохое, сырое. И еще нужно пятнадцать рублей — залог. До войны я был записан в детскую библиотеку Крупской, на проспекте Революции около ДКА, там был дом с белыми колоннами... Вот было книг! В жизни не прочитать.
— С книгами вопрос решим,— сказала Серафима Петровна.— Я буду давать тебе только при одном условии — беречь.
— Не беспокойтесь! Не запачкаю.
— На новоселье принесла тебе подарок,— продолжила Серафима Петровна и протянула толстую немецкую тетрадь в сером переплете, с золотым обрезом, бумага толстая, лощеная.
— Зачем? — удивился я.— В ней лекции нельзя записывать, что с ней делать? Рогдай из газет тетради делает, чернильницу из самолетного снарядика. Тол выплавляется, получается отличная чернильница, из головки, конечно, запал тоже вынимается. А ручка из патрона. Пуля выплавляется.
— Я против подобных рукоделий! — решительно заявила Серафима Петровна.— У нас в каждом классе, считай, по три ученика с оторванными пальцами.
— А мне что принесли? — раздался голос Рогдая, он смертельно обиделся.— Одному все, другому ничего?
Выручила Елка, принесла самоучитель для игры на аккордеоне, на немецком языке.
— Что с ним делать? — крутил книгу Рогдай, посмотрел на свет.
— Будешь учиться.
— А на чем? У меня, трын-трын, даже балалайки нет. На зубариках? — Рогдай отбил дробь ногтями на зубах.— «Калинка-малинка, калинка моя. В саду ягода малинка, малинка моя! Э-э-э!»
— Сейчас много трофейных аккордеонов,— сказала Елка убежденно.— Аккордеоны немецкие, самоучитель тоже на немецком, тебе будет легко учить.