— Расскажи сказку,— попросила самая младшая, Зинка. В свете лучины ее глаза сверкали, как угольки. На полатях, куда мы забрались, было тепло. У ребятишек обувки не было, они и по снегу бегали босиком, мои сапоги тоже запросили каши, в дороге я перевязал правый проволокой. Сказку... Я пришел не сказки рассказывать.
— Захар, Никола, Дунь, Зин,— сказал я.— В войну у вас немцы ловили наших. Их было двое — мужчина в немецкой форме и женщина. Я их знал. Эта женщина была нашей соседкой. Расскажите, что вы знаете о бое, когда их хотели взять. Кто знает?
— Знаем! — сразу загалдели ребята, стоило приложить немало трудов, чтоб рассказывал один. Беседу вел Николка, самый шустрый и озорной. У него даже веснушки потемнели, когда он рассказывал.
— Знаю,— начал он,— больше их,— он толкнул брата и сестер.— Немцы как поехали на машинах, Захар и Дунька попрятались, кто куда. А уже выпал снег, особенно и не схоронишься, ты не заяц же в белой шкуре или лиса, она может в нору нырнуть, ее можно только и выкурить. Ладно, я про бой. Я удрал дальше всех... Я быстрее всех бегаю. Если приезжают фрицы на машинах, надо лататы, они в том конце пять хат с людьми спалили, еще шесть человек повесили у церкви. Да ты слушай! Хорошо, что я в ригу не спрятался, они как раз эту ригу и окружили. Она недалеко от нас, завтра тебя сводим, покажем. Тихо, не мешайте. Рига сгорела, но мы покажем. Они до риги не доехали, с машин в разные стороны, вперед полицаев пустили, пото,м собак привезли, овчарок. Я все видел. Па-ба-па! Кх! Шлеп полицая. Полицаи, провалиться мне, знали, что наши в риге. Конечно знали, они сразу ее окружили, за ними немцы. Старший Косматый давай кричать: «Сдавайтесь! Бесполезно Сопротивляться!» Я на четвереньках по ручью, там лоза густая, я-то маленький, уполз. Тут стрельба... Кх! Пх!
— Подожди,— перебил я,— Косматый?.. Что, фамилия полицая?
— Его так звали,— сказал Колька.— Борька Косматый. Он у них был старшим полицейским. Жадный!
— Ав городе у него есть родные? — я не верил своим ушам.
— Не знаю... Кто знает, кто у них есть в Воронеже.
— Он один жил?
— Не... Точно не один. У него мать, жена была, сын с немцами ушел, на вербовку подался. На работу в Германию приглашали, хвастались, что будут обувать и «булька давать». Это они так ситный хлеб называли. Нашли дураков. Да молчите вы, не мешайте! Дураков нашлось три человека, среди них и сын старшего полицейского, а потом хватали всех подряд, в машину и в Землянск на станцию. Вернулись сейчас, кто живой остался. Рассказывали... «Булька»! Турнепса и то не давали,— как у нас сейчас: за зиму все съели, а новое еще не народилось.
— Ну а сам-то Косматый где? — спросил я с надеждой, что все мои поиски закончу, не слезая с полатей.
— Убили его,— сказала самая маленькая, Зинка.— Мам, Косматого кто топором-то? Он там эту схватил, мам, Любку Недориченко, да?
— Да, а мать Любаши порешила его,— сказала хозяйка, делая болтанку телушке. Детям не отдала последние горстки муки с отрубями, а для будущей кормилицы не пожалела.
— Убили! — подтвердил Николка.— А мать его жива.
— Ну, ребята,— обрадовался я,— жаль, у меня больше хлеба и сала нет, я бы все вам отдал. Завтра покажете ригу и сведете к матери этого полиция. Может быть, повезет! Ох, если бы повезло! А сам ты их видел?
— Издалека видел наших,— сказал Коля.— Он-то подорвался, а женщину вытащили убитую, наверное она сильно обгорела, знаешь как рига полыхала.
Я достал фото тети Клары, спрыгнул на земляной пол, поднес лучину.
— Посмотри, не она?
— Не скажу,— вернул фотографию Колька,— я не видел ее близко.
— А кто их выдал, не слышал? *
— Тоже не буду врать, но они, гады, точно знали, что в риге наши спрятались. Они ехали прямо ловить, на нас даже внимания не обращали, никого не убили.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Рига торчала красными закопченными каменными стенами, ветер гулял между ними, дыры-окна, обыкновенная развалина, пожарища стали привычными, как рощицы или звездное небо. У каждой развалины своя судьба-история, как и у человека, некоторые можно назвать героическими.
— Я там лежал,— показал Николка на ручей с зарослями ивняка.— Вот тут он себя рванул. Уже заросло, тут опалено было. Когда нашего Ванюшку разорвало, у-у-у, воронка была настоящая!..
Мы пошли вверх по ручью, поднялись по крутому боку лощины, прошли зеленой улицей, вышли к церкви, левее в белом широком доме находился сельсовет. На двери висел замок. Посевная. Народ и правление в поле.
— Ведите к матери Косматого,— сказал я Захару и Кольке, они вдвоем сопровождали меня.— Постойте, надоело магнето таскать, кому его передать? Председателю колхоза или в МТС?