Мы подошли. Мы слышали, что командиры говорили между собой.
Майор сказал зло-презло:
— Труп бойца — плохой пример для других, для живых. Я требую, чтоб отдали их мне. Не таких поднимал в атаку. Бывает...
Лейтенант говорил с растяжкой:
Фашист на пятки наступает, а они бросили боевую машину! Даже не в бою! Вот тут, рядом. Это дезертиры. Дезертирство в такой обстановке — предательство. А с предателями разговор короткий. И это наш долг. И мой и ваш. Я обязан исполнить долг.
— Конечно, ужасно! Бросить боевую машину! — поморщился майор.— Не представляю, как могли бросить исправную боевую машину.
— И нечего покрывать предателей,— твердо сказал лейтенант.— Вы знаете положение. Ни шагу назад! Отступать некуда.
— Вы были хоть раз там? — показал майор рукой на город. Над городом поднимался в небо дым.
— Не был. Но если дадут приказ, пойду! Я прямо из училища...
— Отдайте на мою ответственность,— потребовал майор.
— Не могу! Если гангрена... ампутируют ногу. Они предатели.
— Ну...— Майор посмотрел с грустью на лейтенанта.— На вашу совесть.
Он повернулся и пошел к домам. Странно, такому мирному, прямо домашнему майору, с пилоткой, надетой на самые уши, дали ордена, а лейтенанту—ни одной медали.
Лейтенант что-то скомандовал автоматчикам, те повели танкистов огородами. На огородах росли морковь и огурцы. Мы надергали морковки, сорвали теплых огурцов, сели. Захрумкали зеленью, чтоб заглушить голод. Танкистов отвели недалеко, лейтенант что-то прочитал по бумажке.
Зря мы не поехали на машине! И все я. Я виноват! Рогдай ни при чем. Я первым выскочил из кабины. Раньше брат никогда меня не слушался. Скажешь ему: «Не ори!» — он нарочно орет как резаный. Сегодня он послушался меня, и напрасно: если бы он не спрыгнул с машины, я бы тоже остался. Доехали бы до Собачьей Усмани, там бы наверняка нашли маму — туда эвакуировали госпиталь.
Я снял куртку, набросил на брата. Он был в одной рубашке, в трусах, в панамке. Хорошо еще догадался надеть ботинки. Становилось прохладно. Солнце опустилось к земле, на него уже можно было смотреть.
Когда ударили автоматы, я развязывал зубами узел, чтоб посмотреть, что мы захватили с собой из дома.
И вдруг до нас донесся крик.
Мы увидели только одного танкиста почему-то. Он бросился бежать... Лейтенант выхватил автомат у бойца, вскинул оружие, раздалась еще очередь, и танкист упал.
— Убили!..— прошептал Рогдай.
Я точно помню, что вначале я удивился не тому, что их расстреляли, а тому, что это произошло на наших глазах.
«За что? — подумал я.— Шпионы, наверное, враги народа?..»
Автоматчики повернулись и пошли вразброд к дороге, не глядя друг на друга.
— К нам идет! — воскликнул Рогдай и показал на лейтенанта.
Тот шел в нашу сторону, как пьяный, и почему-то вздрагивал. Его выворачивала рвота.
— Бежим!
И мы пустились бежать, не чувствуя земли под ногами. Мы наткнулись на проволочное заграждение, сумели перескочить через него, ободрав в кровь ладони и лодыжки, вбежали в сад и налетели на строй красноармейцев. Перед строем расхаживал знакомый майор.
— Там, там! — закричали мы.— Там танкистов...
— Отставить! — скомандовал майор.
Строй встал по команде «вольно».
— Они упали... Тот, без фуражки...
— Отставить! — повторил майор, потом разозлился: — Что там делали, чертово семя? Какого черта туда занесло?
— Маму искали,— ответил я.
— Кто ее там ищет?! — вырвалось у него. Он сунул руку в карман, вынул пузырек с какими-то каплями, отпил прямо из горлышка, сплюнул, спрятал пузырек, потер рукой сердце.— Кто вы такие?
— Васины,— раздался голос. Мы увидели Хасана. Он стоял в строю.— Нашей медсестры дети. Надежды Сидоровны. Почему не поехал? Где машина? Почему безобразия? Они должны ехать с подполковником. Такой приказ их мама дала.
— Отставить! — опять рявкнул майор и смутился.— Абдулаев, уведи их.
Я вспомнил, где видел майора — в госпитале, но он был в халате, на халате не было орденов, и это сбило меня с толку.
Куда вести? — вышел из строя Хасан.
— Веди на кухню. Скажи, чтоб накормили.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Повар дядя Петя, усатый и рыхлый мужик, расстелил шинель прямо на земле.
— Спите, махновцы! Держи на сохранность, потом отдашь.— Повар протянул книжку.
Над ухом лошадь жевала сено. Она смотрела на мир задумчиво, жалела, может быть, людей, может, и себя... Изредка она поднимала голову, прислушивалась, фыркала и начинала жевать сено.
Я прочитал название книги: «Герой нашего времени». Про что книга?
Рогдай спал. Он вскрикивал во сне, я толкал его в бок, он затихал, затем опять что-то быстро-быстро говорил.