Выбрать главу

Мы подошли. Мы слышали, что командиры говорили между собой.

Майор сказал зло-презло:

— Труп бойца — плохой пример для других, для живых. Я требую, чтоб отдали их мне. Не таких подни­мал в атаку. Бывает...

Лейтенант говорил с растяжкой:

Фашист на пятки наступает, а они бросили боевую машину! Даже не в бою! Вот тут, рядом. Это де­зертиры. Дезертирство в такой обстановке — преда­тельство. А с предателями разговор короткий. И это наш долг. И мой и ваш. Я обязан исполнить долг.

— Конечно, ужасно! Бросить боевую машину! — поморщился майор.— Не представляю, как могли бро­сить исправную боевую машину.

— И нечего покрывать предателей,— твердо сказал лейтенант.— Вы знаете положение. Ни шагу назад! Отступать некуда.

— Вы были хоть раз там? — показал майор рукой на город. Над городом поднимался в небо дым.

— Не был. Но если дадут приказ, пойду! Я прямо из училища...

— Отдайте на мою ответственность,— потребовал майор.

— Не могу! Если гангрена... ампутируют ногу. Они предатели.

— Ну...— Майор посмотрел с грустью на лейте­нанта.— На вашу совесть.

Он повернулся и пошел к домам. Странно, такому мирному, прямо домашнему майору, с пилоткой, наде­той на самые уши, дали ордена, а лейтенанту—ни одной медали.

Лейтенант что-то скомандовал автоматчикам, те повели танкистов огородами. На огородах росли мор­ковь и огурцы. Мы надергали морковки, сорвали теплых огурцов, сели. Захрумкали зеленью, чтоб заглушить голод. Танкистов отвели недалеко, лейтенант что-то прочитал по бумажке.

Зря мы не поехали на машине! И все я. Я виноват! Рогдай ни при чем. Я первым выскочил из кабины. Рань­ше брат никогда меня не слушался. Скажешь ему: «Не ори!» — он нарочно орет как резаный. Сегодня он послу­шался меня, и напрасно: если бы он не спрыгнул с маши­ны, я бы тоже остался. Доехали бы до Собачьей Усмани, там бы наверняка нашли маму — туда эвакуировали госпиталь.

Я снял куртку, набросил на брата. Он был в одной рубашке, в трусах, в панамке. Хорошо еще догадался надеть ботинки. Становилось прохладно. Солнце опустилось к земле, на него уже можно было смот­реть.

Когда ударили автоматы, я развязывал зубами узел, чтоб посмотреть, что мы захватили с собой из дома.

И вдруг до нас донесся крик.

Мы увидели только одного танкиста почему-то. Он бросился бежать... Лейтенант выхватил автомат у бой­ца, вскинул оружие, раздалась еще очередь, и танкист упал.

— Убили!..— прошептал Рогдай.

Я точно помню, что вначале я удивился не тому, что их расстреляли, а тому, что это произошло на наших глазах.

«За что? — подумал я.— Шпионы, наверное, враги народа?..»

Автоматчики повернулись и пошли вразброд к доро­ге, не глядя друг на друга.

— К нам идет! — воскликнул Рогдай и показал на лейтенанта.

Тот шел в нашу сторону, как пьяный, и почему-то вздрагивал. Его выворачивала рвота.

— Бежим!

И мы пустились бежать, не чувствуя земли под ногами. Мы наткнулись на проволочное заграждение, сумели перескочить через него, ободрав в кровь ладони и лодыжки, вбежали в сад и налетели на строй крас­ноармейцев. Перед строем расхаживал знакомый майор.

— Там, там! — закричали мы.— Там танкистов...

— Отставить! — скомандовал майор.

Строй встал по команде «вольно».

— Они упали... Тот, без фуражки...

— Отставить! — повторил майор, потом разозлил­ся: — Что там делали, чертово семя? Какого черта туда занесло?

— Маму искали,— ответил я.

— Кто ее там ищет?! — вырвалось у него. Он сунул руку в карман, вынул пузырек с какими-то каплями, отпил прямо из горлышка, сплюнул, спрятал пузырек, потер рукой сердце.— Кто вы такие?

— Васины,— раздался голос. Мы увидели Хасана. Он стоял в строю.— Нашей медсестры дети. Надежды Сидоровны. Почему не поехал? Где машина? Почему безобразия? Они должны ехать с подполковником. Та­кой приказ их мама дала.

— Отставить! — опять рявкнул майор и смутился.— Абдулаев, уведи их.

Я вспомнил, где видел майора — в госпитале, но он был в халате, на халате не было орденов, и это сбило меня с толку.

Куда вести? — вышел из строя Хасан.

— Веди на кухню. Скажи, чтоб накормили.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Повар дядя Петя, усатый и рыхлый мужик, рассте­лил шинель прямо на земле.

— Спите, махновцы! Держи на сохранность, потом отдашь.— Повар протянул книжку.

Над ухом лошадь жевала сено. Она смотрела на мир задумчиво, жалела, может быть, людей, может, и себя... Изредка она поднимала голову, прислушивалась, фыр­кала и начинала жевать сено.

Я прочитал название книги: «Герой нашего време­ни». Про что книга?

Рогдай спал. Он вскрикивал во сне, я толкал его в бок, он затихал, затем опять что-то быстро-быстро говорил.