Ну, ну, расскажи, расскажи!
— Пошли с ребятами. Решили перейти на Капканке, чтоб не обходить по мосту. Одежду на голову привязали, чтоб не намочить. Меня сбило течением, и ухнул с головкой, белье-то и перевесило. Надо было сбросить белье, пусть тонет, а я ногами забил. И нахлебался. Тетенька вытащила. Откачивали даже. Дома я не рассказал, а то бы влетело. И ребята не разболтали, потому что перепугались.
— Так-так, та-ак...— протянул капитан.— Смог бы ты...
Он замолчал и поглядел на разведчиков в маскхалатах. Те кивнули.
— Смог бы ты показать бродик? Не торопись, взвесь...
— Показать на местности, в натуральном виде,— добавил старший в маскхалате.
— Пожалуйста!
— Берег простреливается, немцы за ним следят. Опасно. Очень опасно. Дело серьезное. От тебя будет зависеть... Как бы сказать? Операция, что ль. Жизни будут зависеть.
— А зачем им брод? — спросил я, оглядываясь на разведчиков,— Плавать, что ли, не умеют?
— Они-то умеют,— засмеялся капитан.— Но... Как бы сказать?
— В общих чертах можно,— разрешил старший в маскхалате.
— Ты боец, военную тайну обязан хранить,— продолжал капитан.— Не боишься темной ночи? Молодец! Смешно бойцу Красной Армии бояться темноты. Еще совсем недавно наши разведчики проходили в город через улицу 20-летия Октября. Классные были проводники. Сам секретарь райкома возглавлял группы. Брали «языков». Офицеров. Героическая была личность.
— Кто был? — спросил я.
— Запомни, Альберт, эту фамилию: Куцыгин. Освободим город, мы еще улицу назовем именем этого человека... Так вот... Погиб товарищ. В бою тот проход в город перекрыли. Другой нужно искать. Сможешь ночью найти брод? Проверим. Так вот... На тот берег пойдет группа, маленькая, несколько человек, с грузом.^ Место, сам знаешь, до Придачи ровное как стол. Немец у реки. Промерить не даст, на резиновой лодке хлопотня и заметно. Один человек, самый главный человек, пон«- маешь, плавать не умеет, плавает, как топор. Между прочим, он тебя рекомендовал, ручался за тебя. Сказал, что лучше тебя лоцмана не найти во всем го] роде.
— Он меня знает?
— С пеленок. Не ломай голову, кто такой, придет время — увидишь. Нужно выйти на бережок, тихо-тихо спуститься к воде, перевести людей на другой берег. И назад.
— Сейчас вода холоднющая,— сказал я.
— Правильно. Осенняя. Боишься простудиться?
— Я купался. На Первое мая купался, вода ледянаН была.
— Тем более не страшно. Ты поведешь, затем осторожненько вернешься.
— А группа?
— Хм... Любопытной Варваре нос оторвали.
— Можно, я с ними пойду? — сказал я,— Я все проходные дворы знаю в городе. У меня мама дома осталась. Найду ее...
— Тихо, тихо! — сказал капитан,— Во-первых, в городе никого нет: немцы выгнали население — мертвый город...
— А кто главный? — наседал я, потому что в душе надеялся, что главный возьмет меня.
— Задашь еще хоть один вопрос,— рассердился старший пехотинец,— придется расстаться — любопытные хуже врагов. Вопросы задаем мы. Точка! Кончай базар!
— Ты был на гауптвахте? — вдруг спросил капитан. — Да, был,— ответил я.
С дисциплиной, выходит, нелады. Плохо... Нет худа без добра. Когда вернешься в роту, не распространяйся — пусть думают, что сидел под арестом. Теперь иди отдыхай! Тебя сюрприз ожидает... Тебя ждет близкий человек. Иди. Ждут. Счастливо!
Екнуло сердце, промелькнула мысль: <Мама...», но я тут же заглушил эту мысль, потому что она была нереальной. Мама давно бы уже нашла нас, если бы успела выскочить из города. Меня ошеломило другое известие — немцы выгнали из Воронежа жителей. В городе никого не осталось. Мертвый город... Трудно представить такое.
За лето произошло многое. Я разучился удивляться. Жизнь диктовала свой ритм, и некогда было вскидывать руки, цокать языком: «Ах, что вы говорите! Да как же так? Неужели в самом деле все сгорели карусели?» Сгорели карусели, и полгорода моего сгорело. И теперь жителей немцы угнали куда-то... Куда? Ох, велика земля! Тысячи людей, миллионы можно угнать и так упрятать. что концов не найдешь. И среди этих миллионов был один человек, которого я обязательно должен был разыскать, если, конечно, он остался живой, это была моя мама.
Опять посадили в машину и опять куда-то повезли. Ехали лесом, переезжали мосточки. Ехали в тыл. Понятно. Если к фронту, попадались бы военные, и чем ближе к передовой, тем их было бы больше.
Лес уже приготовился к зиме — березы, осины стояли голыми, лишь пламенели клены, а елки точно ощетинились, как ежи.
Никогда не думал, что под Воронежем такие леса.
В одном месте дорогу перебежали два оленя. Это произошло неожиданно. Машина остановилась. Шофер выдернул из-за сиденья автомат, соскочил на землю.