Однако, увидев на глазах Дафны слезы, Виви немного, совсем чуть-чуть, смягчилась. Хоть ее мать и была чрезвычайно искусной актрисой, что необходимо, когда зарабатываешь на жизнь, заставляя совершенно посторонних людей расставаться со своими деньгами, плакать по заказу она никогда не умела.
Виви отложила сборы и сделала в сторону матери несколько шагов по тесной спальне.
– Все будет хорошо, мама, – сказала она. – Я приеду очень быстро. Не успеешь оглянуться, как уже наступит день благодарения.
Мать хмыкнула и вскинула в воздух свою белую руку. Виви унаследовала от нее оттенок кожи и была уверена, что они – два самых бледнолицых человека во всей Неваде.
– Только посмотри, какую карту я достала, когда делала на тебя расклад.
Речь шла о карте Таро. Дафна зарабатывала, якобы читая судьбу всем тем отчаявшимся, сломленным людям, которые обращались к ней, отстегивая хорошие деньги в обмен на бредовые банальности: «Да-а, ваш ленивый муженек скоро найдет работу; не-ет, ваш пройдоха-папаша вовсе вас не презирает, больше того, на самом деле он и сам сейчас вас разыскивает…»
Ребенком Виви любила наблюдать, как ее красавица-мама поражает клиентов мудростью и ослепляет своим блеском. Но становясь старше, она все чаще скрежетала зубами, наблюдая, как Дафна извлекает выгоду из их страданий. Сил не было смотреть, как людей надувают, но и как-то это изменить Виви тоже не могла. Гадания Дафны были их единственным источником дохода, единственным способом заплатить за дрянное жилье и уцененные продукты.
Но теперь все это в прошлом. Виви наконец-то нашла выход. Она начнет новую жизнь вдали от матери с ее импульсивным поведением, которое заставляло их снова и снова срываться с места, потому что у Дафны появилось очередное «предчувствие».
– Дай угадаю, – снова сказала Виви, поднимая брови и показывая на карту, которую мать держала в руке. – Смерть?
Лицо Дафны потемнело, а когда она заговорила, ее обычно мелодичный голос был до дрожи резким и тихим.
– Виви, я знаю, что ты не веришь в карты, но хоть раз в жизни послушай меня.
Девушка взяла карту и перевернула ее рубашкой вниз. Конечно, на нее свирепо вытаращился скелет с косой, его глаза были черными провалами, рот кривился в почти ликующей ухмылке. Лишенные плоти конечности не касались земли, а позади тонуло в кроваво-красном небе солнце. Виви почувствовала странную дрожь и головокружение, словно она стояла на краю высокого обрыва и смотрела вниз, в зияющий провал, а вовсе не в своей комнате, из окна которой можно было увидеть лишь неоново-желтую вывеску «МЫ ПОКУПАЕМ ЗОЛОТО» на противоположной стороне улицы.
– Я же говорю, Вестерли – небезопасное место для таких, как ты, – прошептала Дафна. – Ты способна видеть сквозь завесу, и это делает тебя мишенью для темных сил.
– Видеть сквозь завесу? – утомленно проговорила Виви. – Я думала, ты больше не будешь говорить мне такие вещи.
На протяжении всего детства Виви Дафна пыталась втянуть дочь в свой мир карт Таро, спиритических сеансов и магических шаров, уверяя, что у той есть «особые силы», которые только и ждут, чтобы их начали развивать. Она даже учила Виви делать простые расклады для клиентов – тех завораживал вид маленькой девочки, беседующей с духами. Но в конце концов Виви поняла правду: никаких особых сил у нее нет, и сама она – всего лишь очередная пешка в маминых руках.
– Я не могу контролировать, какую карту вытащу. Глупо игнорировать предостережения вроде этого.
За окном раздался сигнал автомобиля, кто-то громко выругался. Виви вздохнула и покачала головой:
– Но ты же сама объясняла мне, что Смерть символизирует перемены, конец одной части жизни и возрождение к следующей. – Виви попыталась всучить карту обратно матери, но та демонстративно подбоченилась. – Ясно, что у нее именно такое значение. Колледж – начало моей новой жизни.
Жизни, где больше не будет никаких внезапных полуночных побегов в не пойми какие края; никаких переездов именно тогда, когда уже начинает завязываться настоящая крепкая дружба. В последующие четыре года она с полным основанием может считать себя обычной студенткой колледжа. У нее будут друзья, будет нормальное общение, может быть, она запишется на несколько факультативов – или в самом крайнем случае хотя бы поймет, какие дисциплины ей в принципе по душе. Они с мамой так часто переезжали, что у нее не было возможности особенно преуспеть в чем-нибудь. Ей пришлось бросить флейту после трех месяцев занятий, уйти посреди сезона из софтбольной команды и столько раз прекратить курс французского для начинающих, что теперь «Bonjour, je m’appelle Vivian. Je suis nouveau»[1] у нее от зубов отскакивало.