Она тотчас узнала характерный зигзаг на подошве.
На секунду она позволила себе понадеяться, что отпечаток свежий. Но потом увидела цепочку следов Джонни, идущую прочь от того места, где она стояла, и свои старые следы рядом и поняла, насколько нелепой была ее надежда. В переплетенье отпечатков обуви отразились лишь их передвижения накануне.
Она издала крик, затерявшийся в чаще леса, крик боли и ярости, задохнулась от подступивших эмоций, а потом, попытавшись успокоиться, посмотрела на часы.
Вот только часов у нее теперь тоже не было.
Гарет в свое время купил ей шикарные «Морис Лакруа» на третью годовщину свадьбы. Он отдал за часы месячную зарплату, но последние шесть месяцев они без дела лежали на дне шкатулки, в которой Ребекка хранила свои драгоценности. Перестав носить наручные часы, она проверяла время по мобильному телефону, но часто ловила себя на том, что по-прежнему поддергивает рукав и смотрит на пустое запястье.
Сколько времени она провела в лесу? Час? Два?
Этого Ребекка не знала, но поняла, что снова замерзла, что рана на лице болит и пульсирует и что скоро наступит вечер. Небо над ней пока оставалось ясным, но превратилось из голубого в темно-пурпурное.
Шагая обратно к карьеру с раскопками и задыхаясь от усталости, Ребекка подумала, что сильно сглупила. Фонарик остался в магазине, где она ночевала. Если она быстро не найдет дорогу из леса, то точно заблудится.
Волна тяжелого липкого страха захлестнула ее.
Она побежала, оскальзываясь на грязи, страшась того, что здесь, посреди чащи, ее застигнет ночь. В ушах от напряжения зашумело так, что ей послышался топот ног невидимых преследователей. Добежав до раскопок, она не почувствовала себя победительницей, потому что ей предстоял долгий путь до опушки по тропе, заваленной деревьями. В который раз подступили слезы страха и разочарования.
Она споткнулась, упала, оттолкнулась от земли, пятная ладони в грязи, и продолжила свой бег. Ветви хлестали по лицу и шее, сорвали с нее капюшон толстовки, лезли за воротник. Спина сначала покрылась холодным потом, а затем мурашками. Лицо заледенело. Марлевая повязка на ране промокла и частично отлепилась, закрывая ей обзор.
Она сорвала повязку и на бегу выбросила ее в кусты.
«Я не смогу найти дорогу обратно, я останусь здесь навсегда…» – стучало в голове.
Вдруг словно по волшебству она выскочила из леса и оказалась на парковке.
Она остановилась, согнувшись и упершись руками в колени, восстанавливая дыхание, со свистом вырывавшееся из груди.
Рядом с ней поднявшийся ветер с тихим шелестом покачивал джип. Этот звук вернул ее к реальности: она находилась в четырех милях от магазина – от единственного места, где она сможет укрыться, когда стемнеет. Про остальную часть острова она ничего не знает, кроме тех скудных сведений, которыми Джонни поделился с ней накануне. Вполне вероятно, что можно было провести ночь где-то еще, найти пищу или теплую одежду, но без машины это невозможно.
Еще одну поездку на велосипеде она просто не выдержит.
Она должна срочно поменять колесо на своем джипе.
Ранее
Ребекка и Гарет продержались три месяца – ровно столько удалось им следовать новому распорядку дня, о котором они договорились.
Ребекка сотрудничала с двумя больницами неподалеку, но не состояла у них в штате и выходила на дежурства тогда, когда ее приглашали. Она старалась строить свой график так, чтобы проводить как можно больше времени с Кирой, учитывая те вечера и ночи, когда Гарет был дома или когда ее лучшая подруга Ноэлла могла посидеть с ребенком. Но внезапно в одной из больниц в травматологическом отделении случилась резкая нехватка персонала, и Ребекка стала брать все больше и больше дежурств. В то же самое время Гарет начал чаще задерживаться на работе в погоне за возможным повышением, которым его босс как морковкой помахивал у него перед носом. Поэтому, хотя сначала им удавалось вместе садиться за ужин, смотреть по вечерам фильмы и ложиться в постель в одно и то же время, их совместное времяпрепровождение постепенно сходило на нет.
Были и другие «тревожные звоночки».
Чем реже им удавалось бывать вместе, тем чаще Гарет сердился, находя, впрочем, для этого разные предлоги. Однажды вечером, когда у него сорвалась какая-то важная сделка, он явился домой пьяный и в ярости швырнул в стену стакан с виски. В другой раз ему захотелось близости, но Ребекка только-только вернулась с дежурства, всю ночь до этого провела с Кирой, была вымотана до последней степени и потому сказала «нет».
– Прекрасно, просто прекрасно! – процедил Гарет сквозь зубы и выбежал из спальни, хлопнув дверью. Когда в следующий раз у них был секс, он вдруг показал другую свою сторону, доселе Ребекке неизвестную: был молчалив, агрессивен и думал только о собственном удовольствии.