В субботу ровно в десять часов утра мистер Вулси вошел к мистеру Эглантайну, держа под мышкой сверток, завязанный в желтый платок. В этом свертке заключался самый прекрасный и самый элегантный сюртук, какой когда-либо доводилось носить джентльмену. Он сидел на Эглантайне как облитой, нигде не морщил, и был такого совершенного покроя, что Эглантайн, с удовольствием любуясь собой в зеркале, решил, что в таком сюртуке он похож на мужественного, благородного, чистокровного джентльмена, по меньшей мере на подполковника.
- Вы полный мужчина, Эглантайн, - проговорил портной, не менее парфюмера восхищенный собственной работой - с этим ничего не поделаешь, но теперь, сэр, вы, во всяком случае, больше походите на Геркулеса, чем на Фальстафа, и если платье может сделать джентльмена, то вы - джентльмен. Я бы советовал вам завязать ваш голубой галстук чуть пониже и убрать с брюк нашивки. Оденьтесь построже. Ничего кричащего. Простой жилет, темные брюки, черный шейный платок, черная шляпа, - и даю голову на отсечение, что завтра во всей Европе не найдется человека, одетого лучше вас.
- Благодарю вас, Вулси, благодарю вас, дорогой сэр, - говорил очарованный парфюмер, - а теперь я попрошу вас примерить вот это.
Парик был изготовлен с не меньшим мастерством. Он не был в том пышном стиле, который так любил сам мистер Эглантайн, - как выражался парфюмер, это была "простая и скромная шевелюра".
- Можно подумать, мистер Вулси, что они всю жизнь росли у вас на голове, никому и в голову не придет, что это не ваш естественный цвет (мистер Вулси покраснел). Теперь вы выглядите на десять лет моложе, и не вздумайте больше напяливать ваше воронье гнездо.
Вулси посмотрел в зеркало и тоже остался доволен. Соперники пожали друг другу руки и тотчас же стали друзьями, а парфюмер от полноты чувств рассказал портному о своих планах на завтрашний день и пригласил его отобедать вместе со всеми в "Звезде и Подвязке", предложив Вулси место в коляске.
- А может, хотите поехать верхом? - с необыкновенно важным видом спросил Эглантайн. - Снэффл посадит вас на лошадь, и если вы захотите, мы можем поехать по обе стороны коляски.
Но Вулси скромно признался, что он плохой наездник, и с радостью принял предложенное ему место в коляске с условием, что половину всех расходов на эту увеселительную поездку он возьмет на себя. Его предложение было принято, и джентльмены расстались с тем, чтобы вечером встретиться в клубе, где все были поражены установившимся между ними дружеским тоном.
Вечером в клубе мистер Снэффл повторил мистеру Вулси предложение парфюмера, заметив, что раз Эглантайн собирается ехать на "Императоре", то и Вулси непременно должен ехать верхом. Но портной снова отказался, смиренно признавшись, что ему еще никогда не приходилось садиться на лошадь и что он во всех отношениях предпочитает верховой езде коляску.
С этого вечера в клубе за Эглантайном твердо укрепилась репутация "щеголя".
В воскресенье ровно в два часа дня оба кавалера предстали у дверей "Сапожной Щетки", чтобы встретить двух улыбающихся дам.
- Ах, боже мой! Мистер Эглантайн! - вскричала мисс Крамп, совершенно ошеломленная его видом. - Я еще никогда в жизни не видела вас таким красивым!
Услышав такой комплимент, мистер Эглантайн чуть было не бросился к ней на шею.
- Ах, мама, что же это случилось с мистером Вулси! Он сегодня точно помолодел на десять лет!
Миссис Крамп согласилась с мнением дочери; Вулси галантно поклонился, и оба джентльмена обменялись взглядами, выражавшими самое искреннее расположение.
День был превосходный. Эглантайн в сдвинутой набекрень шляпе, упершись левой рукой в бок и откинув голову, величественно трусил на своем покачивающемся седле-кресле; всякий раз как "Император" обгонял коляску, он оборачивался и с высоты поглядывал на Морджиану. Проезжая мимо Эбенезерской капеллы, из которой доносилось пение прихожан, "Император" чуть повел ушами, но в остальном все шло как по маслу; к тому времени, как общество добралось до Ричмонда, мистер Эглантайн не успел почувствовать ни малейшей усталости, ноги и руки его ничуть не затекли, и он приехал как раз вовремя, чтобы передать своего скакуна заботам кучера и предложить дамам руку, когда они выходили из коляски.
Нет нужды перечислять здесь все те блюда, которыми наслаждалось общество за обедом в "Звезде и Подвязке". Было бы большим заблуждением с моей стороны утверждать, что они не пили шампанского. Они веселились, как только могут веселиться четверо молодых людей в этом христианнейшем мире; застенчивое внимание парфюмера и мужественное ухаживание портного заставили Морджиану почти забыть о галантном капитане или, во всяком случае, совершенно не замечать его отсутствия.
В восемь часов они собрались ехать домой.
- Может быть, вы сядете с нами в коляску, - предложила Морджиана Эглантайну, подарив его самым нежным взглядом. - А на лошади поедет Дик.
Но Арчибальд был слишком большим любителем верховой езды.
- Боюсь, что не всякий справится с этой лошадью, - проговорил он, значительно глядя на Морджиану, и горделиво поскакал рядом с коляской. Луна сияла и при содействии газовых фонарей так бесподобно освещала землю, что и передать невозможно.
Вдруг вдалеке послышались нежные и жалобные звуки рожка, - кто-то очень искусно исполнял религиозный гимн.
- Ах, еще и музыка! Это божественно! - вскричала Морджиана, устремляя глаза к звездам. Музыка слышалась все ближе и ближе, отчего восторг всего общества все более возрастал. Коляска катилась со скоростью примерно четырех миль в час, и "Император" принялся на столь же быстром скаку перебирать в такт музыке передними ногами.
- Не иначе как мистер Вулси доставил нам это удовольствие, предположила романтичная Морджиана. - Мистер Эглантайн угощал нас обедом, а вы решили угостить нас музыкой.
Надо заметить, что во время этого веселого вечера Вулси был слегка, всего лишь самую малость, - разочарован, воображая, что Эглантайн, более наделенный красноречием, чем он, незаслуженно снискал большую благосклонность дам, а так как Вулси оплатил половину всех расходов, ему было чрезвычайно досадно, что вся заслуга этой затеи приписывалась одному Эглантайну. Поэтому, когда мисс Крамп спросила его, не он ли позаботился о музыке, Вулси имел глупость ответить на ее вопрос уклончиво, ничего не имея против того, чтобы оставить ее в приятном заблуждении, будто этим скромным проявлением внимания она обязана ему.
- Если вам это доставляет удовольствие, - ответствовал искусный закройщик, - о чем еще мечтать мужчине? Да я бы нанял весь оркестр театра "Друри-Лейн", лишь бы вас порадовать.