Наследников у Всеволода нет. Если полиция закончит это дело, пусть даже не отыскав убийцу, квартира вскоре будет недоступна для Данияра. Значит, следующая ночь, если сегодня всё обойдётся, должна быть снова проведена в квартире Всеволода, в которой пока ещё не было ни обысков, ни чего-то другого.
Руся и Митя всё ещё обсуждали план, как вызвать Дорожного.
Припомнив, что он обычно берёт с собой, Данияр кивнул и сказал:
- Я попробую его вызвать. Надеюсь, получится.
- А как? - заинтересовалась Руся.
Он молча снял с себя цепочку с небольшими шариками, наполненными смесями трав и песка, а также иными ингредиентами, открыл один шарик и высыпал на ладонь, сложенную чашечкой, его содержимое. Пришлось сунуть ладонь в салон машины: ветер уж очень сильный.
Склонившись над ладонью, Данияр прошептал над смесью старинный вызов духа, присовокупив в нужных местах имя - Дорожный. И только после этого выпрямился, отошёл от машины и высыпал смесь на асфальт. Ветер, теперь уже надёжный помощник, взметнул смесь и разметал-погнал её в разные стороны.
Итак, придётся немного выждать, пока один из Дорожных не откликнется на колдовской вороний зов… И в очередной раз Данияр с облегчением подумал об удаче в лице Руси. Без посредницы было бы тяжеловато. И времени на поиски воронов он потратил бы гораздо больше.
Глава одиннадцатая. Данияр
Возле подъезда в квартиру Александра Михайловича они были в девять. Сейчас - одиннадцатый. На просторной театральной площади пустынно - на первый взгляд. На взгляд второй - уже видно, что в тени колонн на крыльце с одной стороны сидит парочка, а с другой - негромко говорит и смеётся небольшая компания. На пешеходной дорожке между театральной площадью и дорогой - активное движение, потому как прямо напротив театра - остановка. Солнце конца июля недавно сбежало от подступающей ночи, и яркие фонари оказались весьма кстати.
Руся вполголоса предложила Александру Михайловичу сесть в машину, а Мите остаться там же сидеть - на всякий случай, чтобы не спугнуть вызываемого духа. Данияр промолчал, но одобрил.
Они вдвоём вышли чуть впереди машины.
Если девушка напряжённо всматривалась в площадь перед ними, то Данияр слушал место. В ночной многоголосице гула машин, невнятных голосов людей, шелеста ветра по листьям и траве он слышал другие звуки и видел непривычное для горожан: в кустах, обрамляющих театральную площадь с двух сторон, шуршали осторожные, даже крадущиеся шажки множества пока даже им не опознаваемых существ; в прохладном воздухе безоблачного неба порой мелькали, на мгновения закрывая точечно белые звёзды, отнюдь не птичьи фигурки, да и сами крылатые фигурки были настолько прозрачными, а то и неясными, что чудились лишь игрой теней и света с поверхности земли…
Задумавшись, он не сразу понял, почему Руся внезапно присела на корточки, а потом вообще решительно встала на колени и уселась на бедро. Хорошо ещё - в джинсах. А то ведь даже на летнем асфальте по ночам прохладно.
Он шагнул к ней и замер, чуть улыбаясь.
Одной рукой Руся упиралась в асфальт, другую держала чуть вытянутой, с раскрытой ладонью. И до этой ладони, открыв рот, благоговейно дотрагивался ладошкой тщедушный, ростом еле-еле в полметра старичок, с треухом на голове, из-под которого сзади торчала косица. Опирался старичок на суковатую палку-клюку и был одет тепло, несмотря на разгар лета: в какой-то продолговатый пиджак, который язык не поворачивался назвать пиджаком, а хотелось обозвать чем-то вроде “пинжака” либо зипуна. Из-под этого зипуна словно росли настолько длинные штаны, что они не только почти скрывали босоногость старичка, но и волочились следом лохмушками, впрочем, как и слишком длинные рукава зипуна. Дорог старичок пробродил явно немало.
Любопытствуя: слышал много, но видеть - впервые увидел, Данияр осторожно, чтобы не спугнуть, сел на корточки чуть позади Руси.
В ночном воздухе прозвучал её негромкий вопрос:
- Знаешь ли, Дорожный, Всеволода? Ворона?
И ответила, будто сама сказала, после неожиданного певучего чириканья:
- Знаю. Бывал здесь старшой-то.
Данияр заметил, что Дорожный, отвечая, чуть скосился набок, словно пытался разглядеть молодого ворона, присевшего рядом. Причём в свете фонаря будто умятое к центру морщинистое личико обвеяло мягким удивлением: ты-то разве не знаешь?
- С кем говорил Всеволод в те дни, когда ты его видел на… - Руся споткнулась, и Данияру пришлось подсказать:
- На твоей земле хоженой?
- Да с воронушкой говорил! С кем ему ещё говорить-то? А ты, стало быть, толмачиха, что ли, мил девица?
- Толмачиха, Дорожный. А ты мог бы нас провести к месту, где живёт… - И тут Руся снова споткнулась на полуслове, но на этот раз обернулась к ворону: - А разве среди воронов женщины бывают?
Тот успел кивнуть.
- Могу, как не мочь, мил девица. А можно ль, покамест туда спешим, поболтать с тобой, девица толмачиха?
Руся снова обернулась к Данияру, видимо смущённая ситуацией: Дорожный мал, но как идти с ним рядом, при этом ещё и разговаривая? Ворон примерился было сам предложить Дорожному посидеть у него на руках на время дороги, но по ногам и по лицу его, сидящего на корточках, словно дохнуло прохладой. Данияр ещё подумал, что завтра будет росисто: что-то уж больно холодом от земли веет.
Но рядом с уже знакомой фигуркой первого Дорожного внезапно появилась вторая, почти такая же, которая стремительно, хоть и так же певуче, застрекотала ошалелым сверчком в лицо первому. У Данияра аж рука дёрнулась попросить Русю прикоснуться ко второму, чтобы узнать, какие новости он так встревоженно сообщает. Но первый Дорожный, открыв рот, выслушал второго, а потом глянул на Русю.
- Умруна ищете? - страшным шёпотом перевела девушка. - Не найдёте! Воронушку ищете? Не приманите - присвоили уже! Гостей не ждёте? Встречайте, кого не просили ехать, не чаяли видеть!
Оба Дорожных резко ударили палками-клюками по асфальту. После слаженного суховатого стука оба сгинули, как не бывало. Будто резким порывом ветра обоих смело.
Данияр немедленно встал на ноги и помог подняться Русе.
- Что такое умрун? - торопливо спросила девушка, отряхиваясь от пыли. - Почему это слово не перевелось?
- Оно перевелось, - ответил ворон, поспешно и обеспокоенно оглядывая площадь и, на всякий случай, посматривая в сторону машины. - Это одно из старинных прозвищ упыря. Руся, надо бы подойти ближе к машине, а потом…
Театральную площадь разных оттенков серого цвета неожиданно будто перерезали белыми полосами машинных фар. По глазам яркий свет ударил не хило… Данияр попятился, таща за собой несколько испуганную Русю, которая, впрочем, и не сопротивлялась. Ведь следом за первой парой ярких полос их ослепили ещё две. Но вскоре звук моторов затих, а белые полосы угасли, потускнели.
Три машины встали напротив одной, с тёмными фарами и с двумя фигурками, довольно жалко смотревшимися в обливающем их, перекрещенном белом свете.
Это Данияр оценил обстановку со стороны, как они вдвоём с Русей выглядят.
Да, смотрелись жалко…
Он уже наполовину расшифровал сказанное Дорожными, а потому примерно предполагал, кто к ним сюда приехал и зачем.
Хлопнула дверца белой машины. Другая… Пересекая площадь, к нему с девушкой зашагали три фигуры в белом.
- Это алконосты? - прошептала Руся, вцепившаяся в его ладонь.