- Данияр, барабашки сказали, что не могут ничего объяснить по тому дому, потому что там нет нечистиков! - выпалила она.
- Как это?! - обернулся от бумаг Александр Михайлович.
- Ну, они сказала, что дом, где жил убитый временем, находится… ну, что-то вроде… - она оглянулась на Митю, и тот солидно подсказал:
- В слепой зоне. Данияр, а что такое слепая зона?
- Не просматриваемая, - машинально сказал Александр Михайлович и тоже уставился на Данияра. - Или у нас есть другое определение?
“У нас” - надо полагать, у воронов.
- Это зона, которую стороной обходит нечисть, - медленно сказал ворон. - В которой селиться не может, потому что она убийственна для них. Чаще всего, эта зона получается, из-за использования оберегов. Как в моей комнате, например. Но целый дом…
- А если там аномальная зона? - азартно спросил Митя. - Для нечисти? Такое бывает?
Карина, не замечая, что открыла рот, только и переводила взгляд с одного на другого. Именно её вид заставил Данияра соображать быстрей.
- Придётся съездить туда и посмотреть, - с досадой сказал он. - А остальное? Ты спрашивала у нечисти, что они знают об упырях?
- Ничего не знают, - с грустью сказала Руся. Судя по всему, она сникла: пользы от неё, от посредницы, никакой!
- Если там ничего не найдём, у нас остаётся лишь одна возможность - слушать ночь, - снова вздохнул Данияр.
- А как это - слушать ночь? - немного дичась, спросила Карина. И Данияру показалось, что она спросила лишь потому, что младшие вели себя наравне со старшими и не стеснялись наперебой задавать вопросы и рассуждать вслух.
- А разве ты… - начал он, а потом спохватился. - Алконосты не объяснили?
- Они мне просто сказали, что я должна уметь слушать ночь, а как это делается - нет, не объяснили, - угрюмо сказала воронушка.
- Я научу, - пообещал Александр Михайлович. - Это самое лёгкое, что мы умеем.
Данияр немного удивился: почему он? Но тот поймал взгляд ворона и чуть скосился на Русю. Та до их пор смотрела насторожённо - после вопроса воронушки, но после ответа Александра Михайловича расслабилась…
Оставив младших дома, Данияр и Александр Михайлович уехали смотреть, почему дом умершего от скрученного времени оказался в аномальной зоне. Дом осмотрели. Осмотрели ближайшие окрестности. И ничего не поняли. Пришлось вернуться и начать первую ночь прослушки.
Карина постепенно, на обычных беседах за чаепитиями, рассказала о себе.
Она оказалась приезжей. В прошлом году поступила в один из здешних университетов и сняла комнату. Домой возвращаться не хотела, но не по той причине, что Митя. Нет, она хотела самостоятельности. Уже в первый год она обнаружила, что университет - это громадное, непаханое поле для студента-коммерсанта, если у него есть отличные мозги. Такие у неё имелись. Она даже сумела вместе со стипендией скопить столько, чтобы оплатить комнату на лето. Ведь заказы на контрольные, курсовые посыпались с первого семестра. Если бы не одно “но”, всё было бы замечательно. “Но” заключалось в том, что девушка была вороном. И любила одиночество. Те, кто заказывал ей работы, пытались навязаться в друзья-подружки. Таким просто говорила: “Мне некогда”. И даже не извинялась. Если “друзья” не понимали и продолжали навязываться, она могла и рявкнуть. Однажды за спиной услышала, как её обозвали дикарём, - и только пожала плечами: по её характеру, такая репутация - лучше не бывает. Что заказы пропадут - абсолютно не боялась: богатых лентяев на курсе было достаточно. А ведь она перешла на второй курс: на следующий год будет набор первокурсников, а значит, ряды её клиентов увеличатся вдвое.
Общество воронов и посредницы для Карины стало глубокой отдушиной. Она могла легко молчать, когда болтали Митя и Руся. Она внимательно слушала старших воронов и потихоньку, вникая, начинала и сама рассуждать, пытаясь разгадать страшную и убийственную загадку упырей и жуткого скрученного времени…
Данияр заметил, что Карине очень нравится слушать ночь.
Они приезжали в центр города, находили какой-нибудь уютный уголок - обязательно в каком-нибудь сквере или на детской площадке, откуда их никто не гонял из-за позднего времени. Садились на скамейки - и слушали. Руся в это время бродила где-то рядом, встречаясь с Дорожными и иными нечистиками, и активно общалась с ними, выспрашивая о том, что происходит в городе, - то есть по-своему тоже слушала город.
Ещё Данияр заметил, что у каждого ворона своя поза на прослушке.
Александр Михайлович сидел на скамье, ссутулившись, положив локти на колени. Будто уставший после работы. Закрывать глаза не любил. Просто останавливал взгляд на сером асфальте и даже не мигал.
Митя сидел, откинувшись к спинке скамьи, с закрытыми глазами. Часто задрёмывал, но это к лучшему - считал Данияр. Именно на границе сна и бодрствования парнишка-ворон отчётливей ощущал город.
Карина сидела напряжённо, с прямой спиной. И не сразу впадала в нужное состояние прослушивания. Ей необходимо было настроиться. После настраивания её голова чуть-чуть опускалась так, словно она прислушивалась к еле слышному для неё зову. В первые разы воронушка вообще пыталась сидеть, заложив ногу на ногу. Пока Александр Михайлович не объяснил ей, что таким образом она вообще закрывается и от города, и от любого человека.
Никого, в том числе и Русю, сторожить, охранять не надо было: за несколько часов до первого дежурства Данияр провёл практический урок создания охранных оберегов. Низка камешков с просверленными для нити узких отверстий спрятала воронов и посредницу от упырей.
Уже на следующий день после присоединения Карины к воронам Александр Михайлович выполнил своё обещание. Так вороны и посредница узнали, что умерший человек из богатого дома был баснословно богатым врачом-стоматологом, известным за рубежом, благодаря своим наработкам по специальности протезиста. Но его профессия воронам была неинтересна. Гораздо более интересным показалось, что покойник был не семейным, что его богатое наследство до сих пор ждёт наследника. Признаться честно Данияр ожидал, что при появлении на горизонте наследника станет легче найти того, кто “заказал” стоматолога.
С упырями тоже было сложно. После трёх суток дежурства вынуждены были признать, что упырей теперь ограждает от прослушки воронов какой-то мощный оберег. Этот оберег не могли пробить ни вороны, ни городская нечисть.
Итак, ночами сидели и слушали город. Ближе к утру ехали по адресам - на “зов” одинокой смерти. Проверяли, точно ли попали в дома, где жил одинокий человек. И звонили в полицию, чтобы умершие не лежали в своих квартирах без погребения. Днями, пока Руся отсыпалась, вороны анализировали прослушивание, и Данияр объяснял, чем одна смерть отличается от другой…
Четвёртая ночь стала прорывом.
С первого часа ночи все четверо сидели на скамейке - на остановке, которая располагалась на самом высоком городском холме. Руся сидела неподалёку - тоже на скамейке, но только при магазине - то есть немного позади остановки. Поглядывая через прозрачную стенку остановочного навеса, Данияр видел, что она, судя по шевелящимся губам и по позе (сидела, склонившись чуть вперёд), болтала не только с домашними нечистиками, но и с Дорожными. Настроенный на посредницу, он мог бы и не оглядываться в тревоге, как она там. Но Данияру хотелось собственными глазами убеждаться, что с Русей всё в порядке. Пару раз он ловил на себе понимающий взгляд Александра Михайловича, но не обижался на него. У каждого свои предположения, почему он оглядывается.
Сначала он сам ощутил движение воздуха. И внутреннюю вспышку, едва моргнул, на мгновения закрыв глаза.
- Мост… - дремотно, еле шевеля губами, произнёс Митя.
Слово прозвучало так растянуто, что показалось шипением… От голоса парнишки-ворона, почти шёпота, по спине продрало так, что Данияр, давно подготовленный к чему угодно, замер на полуобороте, боясь двигаться, чтобы не спугнуть то ли пророчество, то ли ночное видение от прослушки. Одновременно он сам уставился невидящим взглядом на остановочный брус, чтобы всё остальное не мешало восприятию ворона. И внутренне влился в пространство города, принял его в себя. Мостов в городе несколько. Отстраняясь от посторонних звуков, Данияр приступил к проверке каждого, начиная с ближайшего.