- Больна, синьор?
- Да. И лучше бы ей уйти из города.
Голос Ланти прозвучал очень серьезно, даже мрачно. Дженевра удивленно на него посмотрела и обнаружила, что мужчина глядит на бледную служанку напряженно и немного испугано. Потом он перевел этот напряженный взгляд на Дженевру и жутковато улыбнулся.
- Ты очень юна, синьора, и не помнишь этого. Лет пятнадцать назад у нас в Сидонье появились люди с печатью стреги на шее. Тогда заболело и умерло за один день полсотни человек.
- Печать стре… ги? - Дженевра привстала на мысочки, пытаясь разглядеть хоть что-то на лице и шее бледной женщины. Были все основания полагать, что Ланти лжет, желая напугать ее.
Мужчина прижал ее крепче.
- Стрега прикладывает свой палец здесь, - Ланти коснулся ее шеи чуть ниже уха и надавил. - И вытягивают кровь. А дальше уже мор делает свое дело. Идем. Скоро будет дождь.
И Ланти крепко сжал ее локоть, не давая вырваться.
- Но… - Дженевра оглянулась через плечо. - Служанка…
- Оставь. Пусть ее наймом займется Бригелла.
Дженевра не смогла сдержать приступ раздражения.
- Утром он мне передал ваше пожелание, чтобы я сама это сделала.
Ланти хмыкнул.
- Я передумал.
Дженевра замерла, как вкопанная, упирая руки в бока. Родители всегда говорили, что застенчивость, горделивость и вспыльчивость ужасно в ней сочетаются между собой. Это все они списывали на отголоски утраченного магического дара и сокрушенно качали головами.
- Не могли бы вы в таком случае передумать и насчет нашего брака? Я со всей очевидностью не нужна вам.
На память вновь пришла картина, виденная накануне; Ланти в объятиях двух бесстыдных куртизанок, но Дженевра не смогла заговорить об этом. Просто не смогла признаться, что подглядывала. Она застыла, глядя в землю и боясь поднять глаза. Ланти пугал ее, а его репутация… Говорят, однажды он заколол человека за одно критическое замечание о картине. Дженевра перевела взгляд на шпагу у мужчины на поясе. То была даже не шпага — тяжелая и смертоносная эспада, близкая родственница рыцарского меча.
- Нет, - сказал вдруг Ланти. - Тут я не передумаю.
И подхватил Дженевру легко, словно она ничего не весила. Губы у него были безжалостные, жадные. Ничего общего со вчерашним поцелуем на бракосочетании. О, Незримый Мир! Дженевра, кажется, потеряла рассудок. Ее пьянил вкус поцелуев, будоражили руки, лежащие на талии, хоть она и чувствовала, что угодила в капкан. В глазах потемнело. Может, из-за того, что поцелуй был великолепен, а может, просто ее еще ни разу не целовали.
Когда это вдруг закончилось, Дженевра замерла, тяжело дыша. Перед глазами все плыло и качалось.
- Идем, - приказал Ланти голосом, в котором не было и тени страсти, и снова сжал ее локоть.
* * *
Дольче Мартини, взявший на себя нелегкий труд служить биографам всем лучшим людям Сидоньи: и живым, и уже усопшим, - так отозвался о Ланти: «Подлая, легкомысленная скотина, неспособная держаться чего-то одного». Причиной пафмлета послужил резкий отказ: Альдо не собирался писать портрет Мартини, он этого человека на дух не переносил. В отместку почтенный биограф разразился целым ворохом сплетен, и последние полгода становился то заморским шпионом, то любовником Джанлу. Это странным образом создало ему отличную рекламу. И все же, приходилось признать, что кое в чем Мартини прав. Альдо действительно стремительно менял уже принятое решение, правда, только если оно мешало интересной работе. Дела обычно захватывали Альдо стремительно, с головой, и он едва ли мог этому сопротивляться.
Еще вчера он был твердо намерен довести дело до конца. Ночь за ночью подводить свою юную жену к самому краю, пока не получит желаемое. Но теперь это решение было позабыто, и его мыслями завладела картина для Понти. Замысел полностью сложился в голове, заиграл самыми яркими красками. Как всегда бывало в подобном случае, Альдо не мог ни пить, ни есть, ни спать, его не возбуждали в эту минуту женщины. Свинцовый карандаш порхал над голубоватой бумагой, оставляя тонкие, легкие, едва уловимые глазом штрихи. Покатое бедро, примятая подушка, рассыпанные по тонкому льну волосы. Они будут пшенично-золотыми, когда Альдо возьмется за краску.
Не та поза.
Нужно нечто совершенное, полное чистой страсти. Или же наоборот, полное грубого, животного. Что скорее приведет прекрасную Бианку в постель Понти: любовное объятие или животное соитие, грубое и жестокое? Альдо нарисовал пару в объятьях, сплетенную на простынях; женщину, оседлавшую мужчину; женщину на четвереньках, точно сучка в течке. Распластанную под мужчиной и повелевающую им.
Не то. И это не то.