- Я заплачу щедро, - руки блуждали по ее телу. - И я молод, я лучший любовник, чем ваш теперешний покровитель.
- Мой кто? - пробормотала Джованна, борясь с тошнотой.
- Синьор Брацци.
- Он мой муж! - возмутилась Джованна.
- Конечно-конечно, - негромко рассмеялся Граньё, разворачивая ее лицом к себе и пытаясь снять платье.
Джованна окаменела, парализованная страхом. Она боялась мужчин. Слишком сильные. Слишком грубые. Слишком опасные. Ей, слабой и беспомощной, было с ними не сладить. И она все еще помнила, как болезненны удары, и что может сделать разозленный мужчина.
Граньё справился с крючками, распахнул корсаж и пальцами провел по выступающей над корсетом груди. Глаза его горели в предвкушении.
- Я хочу взять вас прямо сейчас, здесь… - он принялся озираться, и наконец потащил ее к креслу. И этот самый момент выбрал Брацци, чтобы войти.
Он всегда появлялся исключительно «вовремя». Когда Джованна закатывала истерику. Когда била служанку. Когда самоудовлетворялась, сходя с ума от одиночества и ненужности. Когда она обмякла в объятьях мужчины. Что и говорить, Брации умел выбрать время.
* * *
Карло определенно умел выбрать время. Что стоило ему задержаться еще на полчаса? Пришел бы и сочинил подходящее объяснение беспорядку в одежде жены. За последние четыре года он наловчился выдумывать.
- Моей жене дурно? - не дрогнувшим голосом спросил Карло. - Смотрю, увы расстегнули ей корсаж.
Крыса-Граньё выпустил Джованну из объятий и отступил на шаг. Он ухмылялся. Еще час назад Карло готов был списать все случившееся на охоте в прошлую субботу и сегодня в Уансонском лесу на цепь неудачных совпадений, но глядя на этого человека Карло испытывал глубочайшую обежденность: Граньё пытался его убить.
Он на все пойдет ради первенства и наживы.
А теперь еще и лапает его, Карло Брацци, жену. И пусть между ними нет, не было и быть не может каких-либо чувств, следует все же держаться в определенных рамках приличий.
- Я приведу себя в порядок… - пробормотала Джованна и сбежала, пытаясь прикрыться.
Карло открыл небольшой шкафчик и достал графин с вином. Наполняя бокалы, он следил за Граньё в отражении. Задняя стенка шкафчика была набрана из кусочков зеркала, и незваный гость дробился и множился самым неприятным образом.
- Чем обязан такой нечаянной радости, коллега? Вы у нас нечастый гость.
Карло чуть было не добавил «к счастью», но сдержался. Хватило и того, что «коллега» вышло у него полным яда. Пусть формально они и занимались одним и тем же, Шарль Граньё был просто вором, разбойником, охочим до золота и славы.
- Заехал узнать, как продвигаются раскопки в Руассе, - улыбнулся Граньё, беря бокал.
- Удачно, - сухо ответил Карло. - Как я предполагал, это святилище Незримого Мира, возможно, древнейшее на континенте.
Он надеялся втянуть Граньё в спор и, пользуясь славой о бурном темпераменте сидонцев, закатить скандал и выставить гостя за порог. Увы, Граньё не купился. Устроившись в кресле, он смаковал вино, то и дело разглядывая Карло сквозь бокал.
- Как думаете, Брацци, сохранились в храме подношения?
Вот и все, что волновало его. Карло пожал плечами.
- Не знаю, коллега. Пока меня занимает верхний ярус, там сохранилась мозаика, характерная для…
- Уступите храм мне, - оборвал его Граньё.
Карло удивленно вскинул брови. Об этом уже заходила речь, но впервые так откровенно. Обычно Граньё пытался как-то завуалировать свои требования.
- Я знаю, вас любит король, да и Президент Академии без ума от вас, - махнул рукой Граньё. - Ну так тем хуже, если они узнают.
- Узнают о чем?
- О вашей женушке, - паскудно ухмыльнулся Граньё. - И о ее прежней… работе. Она была в Сидонье популярна, несмотря на свой юный возраст. Обслуживала мужчин лучше иной двадцатилетней. Впрочем, что я вам-то рассказываю? Вы ведь регулярно объезжаете эту кобылку.
Карло сжал в руке бокал с такой силой, что тонкое стекло треснуло, и во все стороны брызнули осколки и капли вина. Несколько стеклянных крупинок впились в ладонь.
- Сейчас вы скажете, что я это выдумываю, - новая улыбка Граньё вышла понимающей и снисходительной.
- Сейчас я скажу вам: убирайтесь!
- Ухожу, ухожу, - Граньё поставил бокал на столик и поднялся. - Дам вам пару дней на раздумья, Брацци. А потом, уж не обессудьте, я ужинаю с его величеством и с господином Президентом.
Уже в дверях он обернулся.
- Ах, да. Когда малютка совсем вам наскучит, пошлите ее ко мне. Мы сегодня не закончили.