Между тем, платья в шкафу были прекрасны. Прежде Дженевра о таких и не мечтала. До шестнадцати ей были положены «девичьи» наряды, милые и целомудренные. И она не успела примерить все те платья, что носили девушки на выданье; наряды, созданные, чтобы подчеркнуть их достоинства. Дженевра была непривычна к туго затянутым корсажам и тяжелым юбкам. И нечего говорить о том, что никогда прежде она не прикасалась к такому великолепному шелку и бархату, не видела столько жемчуга и драгоценных камней. Все подобные вещи, дорогие и красивые, доставались Джованне, Дженевру же родители и не надеялись продать. А она, как оказалось, стоит тысячу золотых.
Надеть все эти наряды без помощи служанки было нелегко. Придется нанять ее, раз уж синьор Ланти платит.
Приличнее было бы, если бы ее в прогулке по городу сопровождал муж — все ж таки приличная матрона, а не какая-то куртизанка. Да и безопаснее, ведь в Сидонье, увы, всегда полно воров и бродяг. Но Бригелла, вручая Дженевре кошель с деньгами, сказал, что «синьор ушел рано утром». Пришлось отправляться одной.
Дженевра с большей радостью осталась бы дома, но до окончания ярмарки была всего пара дней, а это было единственное место, где можно найти хорошую работящую служанку из деревни. Девушки, родившиеся и выросшие в Сидонье, в прислугу не годились. Слишком были жадные, расчетливые и ленивые. Они скорее пошли бы попытать счастья во Дворце Наслаждений, чем устроились кому-то в услужение.
Дженевра могла бы обойтись и без служанки, научившись в конце концов шнуровать свои платья, но слишком одиноко было в большом пустом доме. И Бригелла пугал. Пусть лучше какая-нибудь девушка открывает ей двери по утрам. (здесь бы рассказать, почему прежнюю служанку с собой таки не позвала, ведь раздумывала на эту тему)
В Сидонье хватало развлечений, и ярмарки устраивались часто, и все равно — жители пользовались каждым подвернувшимся случаем, чтобы развлечься. Карнавал перетекал в ярмарку, ярмарка — в шествие, и каждый день был праздничным.
На улице было немало людей, попадались среди них и молодые женщины без сопровождения, но в основном это были куртизанки и стреги. Последних узнать было легко: то были женщины необыкновенной, мистической красоты, не прибегающие ни к каким ухищрениями. Они предпочитали ходить простоволосые и босые. Все прочие дамы, матроны из благородные семейств, появлялись на улицах в сопровождении слуг, телохранителей и компаньонок. Некоторые, следуя введенной куртизанками моде, стали нанимать глашатаев, которые громогласно воспевали достоинства дамы. Дженевра находила это смешным и стыдным немного. Она под землю бы провалилась, описывай кто-то во всеуслышанье ее «пышную сочную грудь и крутые бедра».
Ошарашенная, Дженевра остановилась. Бездельник, облаченный в цветастый наряд, и с целой коллекцией перьев на шляпе воспевал в цветистых выражениях прелести ее сестры Джованны. Новоявленная синьора ди Талонэ, окруженная поклонниками, купалась в лучах славы. Ее алое, шитое золотом платье, также было куплено на деньги Ланти и вошло в приданое.
Заметив сестру, Джованна изменилась в лице, оглядела Дженевру с ног до головы, и в глазах полыхнула зависть. Жемчужины в корсаже бирюзового платья, которое Дженевра вынула из шкафа наугад, были с крупный горох размером. Потом Джованна заметила, что сестра одна, без сопровождения, и ухмыльнулась. Это почему-то доставило ей радость.
- Синьора Ланти! Синьора Ланти! - крикнула она, вызывая всеобщий интерес. Множество голов повернулась, ища, о ком идет речь. - Драгоценная синьора Ланти! Какая нечаянная радость!
Почему бы не выпустить об этом памфлет?
Но хуже всего, что Дженеврой заинтересовался рифмоплет с перьями на шляпе. Таких людей, способных раздуть из мухи слона, она всегда боялась. Рифмоплет разглядывал ее пристально, а потом вдруг разразился причудливыми вычурными стихами, где Дженевра сравнивалась с древними богинями, и ее умоляли дождем пролиться, дабы унять огонь в чреслах. Стихи были столь же ужасные, сколь и скабрезные, и что еще хуже - привлекли еще большее внимание. «Битва красавиц!» - крикнул кто-то в толпе, намекая на старинную забаву. Первые красавицы города, чаще всего, конечно, куртизанки, выставляли себя на показ, соревнуясь. Их внешность обсуждалась и подвергалась критике. И долго еще потом вслед им неслись скабрезные шуточки. Это была сомнительная слава. Джованне любая была по вкусу.
- Благородная публика! - заголосил рифмоплет, привлекая, к ужасу Дженевры, все больше и больше внимания. - Перед вами две сестры. Они почти равны своей красотой, но кто же заслужит звание главной прелестницы? Джованна, чьи груди точно два спелых яблока? Так и манят сорвать этот плод! Или… Дженевра, чьи…