Бушуй смолк, втянул ноздрями воздух. Тут и я почуяла запах, от которого немедленно захотелось оказаться как можно дальше.
— Будто падалью несёт, — нахмурился Яромир, а я затаила дыхание и припала к низкой двери.
— Послушайте. Что это?
Изнутри доносился тихий утробный гул, неприятный и навязчивый. Чем больше я к нему прислушивалась, тем отчётливее он становился. Вскоре уже казалось, что гудит в голове. Безотчетный страх на несколько мгновений сковал мышцы, но я все же потянулась медленно к щеколде.
Широкая и горячая ладонь Бушуя перехватила мою.
— Не случится ли худого, если мы зайдём без разрешения?
— Надо… — выдавила я, хоть и догадывалась, что мы там обнаружим.
Тогда кузнец сам сдвинул щеколду и толкнул дверь.
Глава 8. В темноте
В нос тут же ударило зловоние. От тошнотворно приторного духа защипало глаза и запершило в горле. И в следующий миг из проема вылетел рой жирных черных мух с разноголосым жужжанием. Мы живо отскочили с их пути. Только когда рой рассеялся, а гул сотен крыльев затих, с шумом выдохнули скопившееся внутри напряжение.
Я мягко отвела руку Яромира в сторону — юноша заслонил меня, едва почуяв опасность. Закрыла нос и рот рукавом рубахи и заглянула в землянку.
Крохотное помещение тонуло во мраке, лишь слабый свет из открытой двери падал на утоптанный земляной пол. Посреди лежал покойник. Груда тряпья шевелилась. Я отшатнулась, увидев сотни бледных копошащихся в теле опарышей. Отошла подальше, туда, где зловоние не вышибало дух, хоть и все ещё чувствовалось. Яромир стоял рядом и аккуратно придерживал меня за локоть.
— Рябина, — тихо проговорил он. — Лица не разобрать, но одежда его, и бобровый воротник на плечах. Что происходит, Огниша? Ты уже знала, что волхв мертв, когда мы шли сюда?
— Были догадки…
— Объясни!
Подошёл и остановился рядом мрачный кузнец Бушуй. Мы переглянулись с ним. Не нужно было никаких слов, чтобы понять друг друга. Смерть волхва означала, что у его сына не осталось шансов.
— Не хотел я верить тебе, Огнеслава, — тяжело вздохнул Бушуй. — Но теперь вижу… Над всем селом проклятие, или лишь над нашими семьями?
— Только волхв знал ответ. Наверно, он догадался, что среди нас колдун, хотел помешать.
Яромир обратил ко мне встревоженный взгляд.
— Колдун? Думаешь, это правда?
— Я до последнего не верила. Но слишком много совпадений.
— Пойду, — сказал кузнец, отворачиваясь. — Нужно рассказать старейшине.
— Бушуй! — окликнула я его. Мужчина остановился, глянул через плечо. — Я не оставлю попыток помочь твоему сыну.
Он коротко кивнул и побрел прочь, сгорбившись больше обычного. Я долго глядела ему вслед, а сердце сжималось от тоски в ответ на чужое горе и в страхе перед неизвестностью.
Установившуюся тишину разбил требовательный голос:
— Что это значит? Как ты собираешься помочь?
Я обернулась к Яромиру, пожала плечами и направилась к дому, но не через центр села, а окружной тропой. Озадаченный юноша побрел следом.
— Постой, провожу тебя.
— Не стоит.
— По селу бродит колдун, а ты говоришь “не стоит”?
Он схватил меня за руку, заставив обернуться, и одарил сердитым взглядом.
— Если на мне проклятье, так оно возьмёт свое, и не важно, буду я одна по лесу бродить, или запрусь на чердаке.
Выдернула руку и отвернулась, но Яромир снова пошел за мной. Уже мягче и спокойнее добавил:
— Я же волнуюсь, Огниша! Ты мне не чужая. Прошу, давай поедем в город или в соседнюю деревню, найдем волхва, и он снимет порчу!
— Нет, Яр. Я справлюсь с этим сама. Вон сколько в селе жителей, и каждому нужна помощь.
— Да чем ты поможешь им, а? Тебе самой хоть раз кто помог? Я видел, как тебе было трудно после смерти отца. Заботы о хозяйстве и матери легли на плечи, да ещё и работа на общих полях. Я видел, как ты трудишься от зари до поздней ночи, пока твои подружки играют на лугу.
— Никто мне ничем не обязан, — холодно отрезала я. — И ты в том числе. Я благодарна, что ты помогал мне прошлым летом и с сеном, и с дровами, приносил сыр и мед, и дичь… — Я запнулась, когда поняла, сколь многое он для меня сделал. Стало совестно, ведь я-то не сделала ничего.
— Но?
Кажется, шанс на счастливое будущее сам просился ко мне в руки, а я упорно отталкивала его, предпочитая тернистый непроторенный путь, лишь бы он был моим собственным.
Вздохнула и подняла на Яромира извиняющийся взгляд.
— Но сердцу не прикажешь.
Оставшийся до дома путь мы провели в гнетущем молчании.