Огмунд развел руками и вкратце подытожил ситуацию, больше для себя самого.
— Монах слегка переволновался, — сказал Огмунд, уверенный, что тот больше хныкал, чем говорил. — Ничего ценного не взяли, лишь помяли несколько их драгоценных пергаментов. Мне кажется это странным, — три налетчика в кольчугах, хорошо вооруженные, и все ценное осталось нетронутыми. Взяли вощеную бумагу и пергамент, прочитали и вернули на место. Ты встречал когда-нибудь разбойников-голодранцев, которые читали бы каракули монахов?
— Попробуй растолковать это ярлу Годреду, — коротко ответил Ульф. Ему было ясно, что всем им следует двинуться на холм с поднятыми щитами и оружием в руках. Огмунд не сомневался, что Ульф обо всём доложит Годреду, как только доберется до уха ярла, и в итоге у ярла найдётся много чего высказать Огмунду, и это будет явно не похвала. Не зря Годреда, правителя этого небольшого клочка острова Мэн, за глаза прозвали Сквернословом.
Именно поэтому, а также из-за отвратительной погоды, Огмунд не обиделся, когда совсем недавно Годред отправил Ульфа проверить сообщение о том, что в отдаленной хижине в холмах найдены двое мёртвых монахов. Ульф нашел их — два мертвых тела, объеденных крысами. Он до сих пор хвастался этим, хотя там ему ничего не угрожало, как отметил Огмунд. Сейчас случай был совершенно другой, никакого серьезного преступления не совершено, но угроза казалась реальной. Ульф хотел показать Огмунду, не говоря уже про ярла Годреда, что он готов встретиться лицом к лицу с любой угрозой.
Огмунд вздохнул и взмахом руки послал воинов вперед, оставив троих с лошадьми. Ульф остался в седле, что раздражало Огмунда, — верхом Ульф казался предводителем. Огмунд мог бы приказать ему спешиться, но это выглядело бы мелочно. Он бы снова взобрался в седло, но не был уверен, что сможет сделать это самостоятельно в тяжелой кольчуге, и ощутил приступ отчаяния, зная, что были времена, когда он запрыгнул бы с легкостью.
"Слишком стар", — подумал он мрачно. Все знают об этом, и Ульфу не терпится занять мое место.
Человек на холме неожиданно оказался совсем близко, так что Огмунд поразился, как это он так задумался, что и не заметил, как прошагал этот невеселый путь. Он встряхнулся, как пёс, собираясь с мыслями, и принялся разглядывать незнакомца.
Рослый воин в шлеме с кольчужной подвеской спереди, полностью скрывавшей его лицо; глаза — не более чем светлые точки где-то в глубине затененного лица. Великолепный шлем украшали позолоченные брови и высокий гребень, все это тщательно смазано жиром. Облаченный в длинную кольчугу, широк в талии, но не толстяк, щит висит за спиной, одна рука непринужденно лежит на рукояти меча в кожаных ножнах, хотя рукоять простая — металл и акулья кожа, без всяких украшений.
Увидев это, у Огмунда волосы встали дыбом на затылке. Простой грабитель вполне мог носить такой великолепный шлем, но вряд ли стал бы ухаживать за ним, потому что наверняка его очень скоро украли бы. И выглядел воин не как мелкий налетчик, а скорее, как человек, стоящий на своей собственной земле.
— Кто ты? — спросил Огмунд.
— Гудрёд Эриксон с Оркнеев.
Голос, заглушенный металлическими кольцами, казался нечеловеческим, этот голос, а также его имя, заставили некоторых попятиться. Сын Эрика Кровавой Секиры? Здесь, на острове Мэн?
— Оркнеи не имеют здесь власти, — усмехнулся Ульф.
— Пока ещё нет, — ответил Гудрёд непринужденно, — но скоро это снова может произойти.
Другой вооруженный воин в кольчуге показался из-за деревьев, он спокойно подошел и встал чуть позади и левее Гудрёда. Резкое лицо и лисью улыбку чуть смягчала подстриженная борода. Нос, широкий и расплющенный, словно по нему ударили лопатой, удивил Огмунда.
Появился третий, паренёк в бывшей когда-то красной рубахе и зеленых штанах, сейчас почти совсем выцветших. На поясе болтался меч, продетый через кольцо, на нём не было никакого доспеха, даже шлема, лицо — по-мальчишески круглое и гладкое, еще не отмеченное ни войной, ни непогодой. Чёрные волосы, обрамляющие лицо, делали его похожим на ангела, которого Огмунд однажды видел на росписи на шершавой стене большой церкви в Хольмтуне. А еще этот ангелок двигался довольно необычно — пружинистой волчьей походкой.
— Вы разграбили церковь, — продолжал Ульф, и Огмунд, наконец, потерял терпение. Троица налетчиков, весь их набег раздражали его, точно мокрую кошку, а ещё этот выскочка Ульф, будто бы облачился в мантию лидера, — это было уже чересчур.